«Какая тяжелая сумка, — думала идущая за Вершининой Вера. — И ее придется нести сто километров! Нужно больше есть, чтобы быстрее ее облегчить, иначе просто не хватит сил. И что тогда? Меня не бросят, но и не смогут долго нести, значит, всем придется делать привал. Интересно, какая сейчас радиация? Сергей говорил, что небольшая, но никому не показал прибор. Как неприятно, когда тебя что‑то убивает и ничего нельзя сделать. Вот мы идем домой, а что будет, когда дойдем? Есть квартира и деньги, но Олег еще несовершеннолетний, а у нас нет близких родственников. Неужели нельзя обойтись без детского дома? Говорят, что в них столько дерьма! И этого бельгийского мальчишку поместят туда же, да еще на четыре года. Симпатичный и умный, только не обращает на меня никакого внимания!»
«Маленькая и худая, а несет такую же сумку, как у меня, — думал Аксель. — Интересно, кто из нас устанет раньше? Вот будет стыдно, если свалюсь я! Дойдем мы или нет? Еды много, и у взрослых есть оружие, но будут ли они и дальше с нами возиться? Один на всех наплевал и предпочел удрать с дочерью. Эти дети взрослым не родные, а меня взяли из‑за машины, которой теперь нет. Ладно, может, все‑таки дойдем, дома я точно уже умер бы».
До нужного шоссе шли больше часа, стараясь не смотреть в страшное серое небо, подсвеченное огнями оставшихся за спиной пожаров. Идти по асфальту стало легче, но место по‑прежнему было совершенно открытое. Через полчаса увидели возвращавшегося Меньшова. Павел торопился, и его спешка вызвала тревогу.
— В трех километрах отсюда стоит брошенный фургон без груза и блокировки управления! — крикнул он спутникам. — Накопители полностью заряжены. Нужно поспешить! Если повезет, через час будем в Белоруссии!
Пообедав и выпив несколько таблеток радиопротектора, Джон расстался с Георгом и полетел по направлению к Дортмунду. До него было триста километров, но дорога заняла больше трех часов, потому что пришлось облетать уничтоженную базу в районе Падерборна. Дортмунд был первым немецким городом, в котором остались жители. Впрочем, остались немногие, и прежде миллионный город казался вымершим. В него по‑прежнему, подавалась электроэнергия от расположенной рядом с Эссенем атомной станции, но в небе почти не было машин, а на улицах — пешеходов. Метро не работало, как и весь остальной общественный транспорт.
— А чего вы ожидали? — ответил полицейский, к которому обратился Сеймур. — Электричеством питаться не будешь, поэтому в городе остались только те, кто запасся продовольствием. Городские власти выдают продуктовые пайки работникам коммунальных служб и нам, а остальные предоставлены сами себе. Пока не опустеют склады, буду выходить на службу, а потом возьму семью и полечу во Францию. Сейчас там столпотворение, но рано или поздно наведут порядок. Если надует радиацию, уедем раньше.
