Воспоминания Понтия Пилата | страница 7
По правде говоря, это не относится к моей семье. Мой род не может претендовать на большую известность, и ни один из моих родственников никогда не состоял в верховных магистратурах.
Мой дед, Авл, служил в Галлии с божественным Юлием. Затем присоединился к лагерю Антония. Но когда египетская авантюра вскружила голову триумвиру, Авл оставил его и перешел под знамена Октавиана.
Я знаю, о моем предке судачат, что к этому его побудили не благородные чувства, но корысть, ибо такой поворот дела позволял ему тут же унаследовать от кузена Аквилия дом в Авентине, где протекли самые благодатные часы моего детства. Те, кто говорит так, не знают, что Авл не любил ни золото, ни роскошь и удовольствия, которые за золото покупают. Его единственной страстью был Рим. Он не вынес восточного безумства Антония, готового в своей неистовой любви к Клеопатре отдать ей Египет и пообещать земли Азии, за которые было пролито столько римской крови. Авл предал Марка Антония, чтобы не предавать Рим. Октавиан это понял.
Мой дед погиб в Акциуме. Египетская трирема протаранила галеру, которой он командовал. Я уверен, он умер счастливым, поскольку, погружаясь в морскую пучину, знал, что наши корабли уносят с собой победу.
Мой отец тогда был совсем маленьким. Бабушка, Теренция, осталась одна растить и воспитывать из него мужчину. Она прекрасно справилась со своей задачей. Живое воплощение римской добродетели былых времен, Теренция оказалась способной завоевать дружбу Ливии, что было совсем не легко, и добиться уважения Августа, что было еще труднее. Эта вдвойне редкая милость дала моему отцу счастье вырасти рядом с Друзом и Тиберием.
Мое детство было счастливым и лишенным происшествий. Я выучился чтению и письму. У меня был наставник из Александрии, выучивший меня языку Гомера так, что я его знал, как родную латынь. Отец взялся сам научить меня держаться в седле и владеть мечом.
Свободные часы я проводил с Адельфом или один, бродя по нашему саду и любуясь Городом, раскинувшимся у моих ног. Я представлял себя человеком, похожим на отца: твердым, мужественным и преданным Риму. Я был счастлив, даже несмотря на то, что иногда поддавался мечтам о материнской ласке.
II
Вар не знает, ни куда движется, ни что делает. Каким бы скромным ни был мой военный опыт, мне кажется очевидным, что префект лагерей делает ошибки одну за другой. Он не учел ни местность, на которой совершает маневры, ни местность Германии, по которой идет походным маршем. Ни, тем более, местность противника. Вар уверен в нашем превосходстве, и эта самонадеянность лишает его здравого рассудка. Подобные ошибки всегда были причиной наших тяжелейших поражений.