Девятнадцатого буду в Лондоне. Приезжай оке, слышишь, непременно приезжай. Собираясь в дорогу, я с не терпением и тревогой думал о предстоящем одиночестве, а сейчас меня беспокоит иное — как-то ты там живешь без меня? Надеюсь, в письме ты обстоятельно опишешь свои дела.
Мой сердечный привет Шукле, Сародж, Сарите, би-доки и бабу-джи. Как-нибудь съезди в Модел-басти и повидай маму, Рани и всех прочих. Скажи, что я напишу им из Лондона.
С самой горячей любовью
твой
Харбанс.
P. S. Сходи к директору колледжа и напомни, чтобы он как можно скорей распорядился выдать причитающиеся мне деньги, из пенсионного фонда. Попроси Рамеша обменять их в банке на английские фунты. Если встретишь Мадхусудана, передай, что в Порт-Саиде я особенно часто вспоминал его. Будь у меня адрес, сегодня же написал бы уму письмо. Разузнай, пожалуйста, где он живет, и сообщи мне.
5.
>Марсель
>16.2.51
Милая Нилима,
это письмо пишу в самом омерзительном настроении. Такой короткой записки от тебя я не ожидал. Понимаю, я сам виноват, если не мог сообразить прежде, что куда ваше, ней для тебя заниматься «бхарат-натьямом», нежели жить со мной. Собственно, кто я такой, чтобы хоть в малой степени быть помехой твоим, планам! В самом деле, как хорошо, что я уехал из Дели!
Ничего и ни от кого я не требую — ни от тебя, ни от кого-либо другого. Единственное, чего мне хочется, — это провести остаток своих дней так, как живу я сейчас.
К несчастью, твой
Харбанс.
6.
>31, Банс-лейн, Милл-хилл,
>Лондон-7
>26.2.51
Нилима,
твое письмо я прочел, вооружившись мужеством в той самой мере, какой ты пожелала мне в нем. Говоря откровенно, я знал, что ты все так и напишешь.
Вот я и на месте, в этом новом для меня, вечно затянутом дымом и туманом городе. Странно, но того восторга, в предвкушении которого столь поспешно уехал из дому, я совсем не испытал. Все здесь чужое, все погружено в себя и двигается бесстрастно и холодно, как бездушная гигантская машина.
Испытываю сейчас непонятное состояние духа. Вспомню нашу совместную жизнь — вижу мучения и ложь, но разве лучше эта гложущая тоска, это совершеннейшее пае одиночество в огромном, кишмя кишащем людьми мире? Мозг мой безнадежно пуст, а нервы натянуты до предела. По приезде сюда беспокойство мое возросло еще больше. Ни одной ночи я не спал спокойно. Дом, где я остановился, арендует «мамочка», то есть миссис Чаола. Она предложила мне временно, до устройства моих дел, пожить у них. Возможно, это из-за тех цветов, которые я подарил дочери. «Мамочка» каждый день спрашивает меня: «Банс, когда же приедет твоя жена?» На корабле я сказал ей, что тебе пришлось задержаться в Дели ради очень важного дела и что совсем-совсем скоро ты прибудешь сюда. За чаем ее дочь поминутно обращает на меня свои задумчивые глаза. Мне кажется, что она, как и я, чувствует себя отчаянно одинокой в этом густо населенном мире. Когда я сижу у окна, то вижу, как в ее глазах, словно в зеркале, отражаются лондонский дым и туман.
