— Теперь у нас так много работы, что я…
— Все равно, не в этом дело… Да, никогда я не думала, что после отъезда Харбанса буду так одинока. Если, конечно, не говорить о Сурджите, да и тот…
Услышав это имя, я замер. Я боялся, как бы перед глазами снова не закружились мои расплывчатые шары.
— Значит, ты советовалась с Сурджитом? — спросил я, судорожно проглотив вставший у меня в горле колючий комок.
— О чем мне с ним советоваться? Он ведь такой человек, что…
— Какой же?
У меня вдруг сильно застучало сердце, и от нетерпения я даже подался вперед в своем кресле.
— Ну, такой… Он мне не очень-то нравится.
— Но ведь он…
— Что бы ты о нем ни говорил, мне он не по душе. Да только делать нечего, Харбанс поручил ему опекать нас.
— Вот как? Но насколько я знаю этого человека…
И тут я опять прикусил язык. Мне показалось, что моя откровенность была бы сейчас неуместной.
— Мне он не по душе, — повторила она. — Если я его и терплю, так только из-за Шуклы. Ты же знаешь, мнение Харбанса для нее закон. Уж если сам Харбанс считает Сурджита порядочным человеком, то, значит, лучше его и на свете нет.
— А чем же он не нравится тебе?
— Мне? — переспросила она, с трудом подавив вздох. — Не знаю, не могу назвать особой причины. Ну, просто не нравится, да и все. Если бы не Шукла, ни за что не разрешила бы ему так часто бывать у нас. Глупая девчонка выпросила у него проигрыватель, а теперь он вообще завел обычай баловать ее всякими безделушками. Как тут не растаять? Вот и выходит, что после Харбанса он самый замечательный человек в мире…
— Но насчет проигрывателя Харбанс сказал мне…
— Оставь, пожалуйста! «Харбанс сказал!» Он всем говорил, что Сурджит чуть не силой навязал нам свой проигрыватель. А на самом-то деле всему причиной Шукла, это она выпросила его. Она только кажется взрослой, а по правде, так сущий ребенок. Какому-нибудь пакетику с леденцами она может радоваться целый вечер…
Нилима вдруг замолкла и поглядела мне в лицо.
— Да что это с тобой? — воскликнула она. — Что ты так побледнел? Тебе нехорошо?
— Я бы выпил еще чаю, — уклончиво ответил я, изо всех сил стараясь овладеть собой.
— Хорошо, сейчас принесу тебе горячего чаю, а заодно дам почитать письма Харбанса, — сказала она, вставая. — А ты посоветуешь мне, как быть.
Через минуту Нилима поставила передо мной свежезаваренный чай, а в руки сунула пачку писем (они и сейчас хранятся у нее, и только с ее разрешения я привожу их здесь). Некоторые письма она сложила сперва так, чтобы я не мог прочитать те места, которые, видимо, предназначались только ей, но потом снова расправила их.
