Так мысли, неоднократно высказывавшиеся Моханом Ракешем в его многочисленных статьях, находят почти дословное выражение и на страницах его романа. Авторское неприятие формализма в искусстве подчеркивается в романе тем обстоятельством, что абстракционист Дживан Бхаргав впоследствии забрасывает свои запятая живописью и, соблазнившись большими деньгами, поступает на службу в крупную промышленную фирму. Размышления же Шивамохана о реалистическом искусстве, как могучем орудии воздействия на общество, находят горячий отклик в душе Мадхусудана, роль которого все более возрастает по мере развития действия романа и достигает своей наивысшей точки, когда он от механической репортерской работы и созерцательного отношения к жизни переходит к активному использованию своего журналистского таланта в интересах обездоленных жителей тесных каморок Мясницкого городка.
Рисуя сложную творческую судьбу центральной героини романа — Нилимы, автор вскрывает социальные условности, стоящие на пути одаренной танцовщицы. Сильная и одухотворенная натура, от природы наделенная разносторонними талантами, Нилима до конца романа так и не получает признания в своем любимом виде искусства — танце «бхарат-натьям». Ее муж Харбанс, считаясь с общественным мнением, согласно которому занятие танцами не к лицу женщине из приличной семьи, пытается отвлечь Нилиму от танцев, стремится заинтересовать ее живописью и с этой целью вводит ее в круг художников. Но, несмотря на успех своих картин, Нилима не находит удовлетворения в живописи, так как видит свое призвание в танце.
Мохан Ракеш восстает против социальных устоев, запрещающих женщине посвятить себя любимому искусству. В беседе с Мадхусуданом, сетуя на то, что Харбанс противится ее увлечению танцами, Нилима с горечью восклицает: «Таковы наши нравы». Мадхусудан в свою очередь вспоминает событие, которое свидетельствует о глубоких корнях пренебрежительного отношения к танцовщицам в индийском обществе. Когда-то отец Мадхусудана написал книгу «История индийских гетер», основанию на историческом материале, которая так и не дошла до читателя из-за того, что была признана крайне неприличной. Как бы отвергая это явно абсурдное обвинение, писатель подчеркивает, что отец Мадхусудана не дал зародиться в душе сына «нелепым предубеждениям против этого чудесного древнего искусства». Более того, тему душевного благородства индийских танцовщиц Мохан Ракеш вводит во вставной эпизод о захвате и разорении Дели жестоким афганским завоевателем Надир-шахом. В то время как побежденный правитель Дели лебезил перед Надир-шахом и старался всячески ему угодить, одна из его придворных танцовщиц нашла в себе силы гордо заявить победителю, что не желает быть проданной ему в рабство и высшим благом для себя считает остаться на родине в Индии.
