Но я отвлекся – я же об «обычной» своей житухе рассказывал. Хуже всего в этом смысле с женой. Я-то у нее весь день перед глазами, и немудрено, что она своим женским чутьем учуяла, что неспроста я, как с работы приду – прямиком к старому креслу. Ведь не понимает, дуреха, что к чему, а на бедное кресло изо всех сил ополчилась. Она его уже и переставляла, и выбрасывала, и продавать норовила. Каждый раз я его со скандалом откуда-нибудь добывал. Я теперь наркоманов хорошо понимаю, которые за очередную дозу под пули лезут.
Только не подумайте, Резонанс – это не дурь наркотная, Резонанс – это Резонанс.
А с женой я, конечно, давно бы развелся, но тогда пришлось бы квартиру разменивать, значит, уезжать из нее. А я о таком и думать боюсь. А дальше жить – тоже не выход: спалит она мое кресло, а на его место какое-нибудь пианино к полу привинтит. Словом, совсем я оказался в тупике.
И тут я Белочку в парке встретил.
6.
Есть тут у нас один «парк по-над речкою». Десяток елок, слегка остриженные кусты, монументальный общественный туалет и красавец-дуб. Такой древний и здоровенный, что его, по-моему, даже шпана местная побаивается. Во всяком случае, все скамейки под ним практически целые, и даже почти без ненормативной лексики на спинках.
Словом, возвращаюсь я домой почему-то через этот парк – троллейбусы, по-моему, тогда на бульваре Шевченко всем скопом остановились. Бегу-спешу к заветному креслу, и вдруг вижу – женщине плохо. Сидит она под дубом на скамеечке, голова неестественным образом запрокинута, глаза закрыты – концы тетка отдает.
Ну не зверь же я, правильно? Свернул к ней, бросился пульс мерить, а та как встрепенется, да как зыркнет на меня так зло, как будто я к ней в кошелек полез принародно.
«Молодой человек! – говорит, – мне вовсе не плохо, я не пьяна, и абсолютно не нуждаюсь в вашем внимании. Просто мне нравится отдыхать в такой позе. Если у вас больше нет ко мне вопросов, будьте любезны отпустить мою руку и уходите, куда шли!» Причет тараторит она эту тирадищу резво, на одном дыхании, как будто и не была секунду назад в полной отключке. Сразу видно, не впервой она таких, как я, жалостливых, отбривает.
Я навязываться, само собой, не стал, даже обрадовался, что не придется за «Скорой» бегать, потом ждать, пока она соизволит доехать, потом объяснять, что я ей никакой не муж и не друг. Можно сразу прямиком домой – и в Резонанс. И если моя благоверная меня еще раз из него выдернет своим дурацким пылесосом…
