Хорошо — пусть так… А теперь что?.. Нет же ведь царя?.. Что же теперь бьются?..
В мучительных поисках ответа он шел к своему закадычному другу — Ваське под лестницу, где тот клеил конверты, садился против него на корточки и спрашивал:
— Как ты думаешь, Васька, насчет революции?.. Что это революция?…
— Революция-то?.. А очень даже просто — без Царя значит!
— А теперь?
— Чего?
— Да вот теперь-то… Ведь, говорят, другая идет революция по городам… И телеграммы каждый день приходят…
— Это ты про большаков, что ли?
— Угу!
— Большаки… это уж выходит что-нибудь в роде фигель-мигель… И опять же, кто их знает что они за люди!..
— Разное про них говорят, — задумчиво произносит Мишка, рассматривая с интересом свой большой палец, выпирающий из сапога, — кто говорит — будто за новую революцию они, а кто и другое… Начальник говорит, что они бандиты…
— А бандиты кто?
— Бандиты?.. Кто ж их знает… Видал я вот в цирке недавно… плясали танец бандитов… в кепках и с красными галстухами на шеях…
— Ну, вот и брешешь… Это плясуны просто! Ты перепутал, наверно, чего-нибудь или не понял как следует… Если он плясун, так зачем ему революция?
— Это, конечно, — соглашался Мишка, — только, надо бы разузнать про такое дело основательней… Знаешь — вот… спросим-ка у Сахарова — он большой и должен все до ниточки знать об этом!..
— Ладно… Вот только кончу эту сотню клеить и — Гайда.
Сахаров — почтальон вокзальной почты — угрястый и добродушный малый, был самым задушевным приятелем Мишки и Васьки. Всегда веселый и неунывающий, он соглашался на всякие рискованные предприятия ребят, затеваемые, с целью насолить начальству; любил Сахаров потолковать и о неравенстве между богатыми и бедными, любил поругать за глаза все начальство, начиная от губернатора и кончая дежурными по телеграфу.
— А вот, ведь, в глаза не скажешь, — подзадоривали его иногда ребята.
— Скажу, хлопцы, — улыбался Сахаров, — будет время — скажу… Но только — лучше помолчать до поры до времени… А так-то — что ж без толку трепаться?
А ругал он телеграфное начальство не без дела: за Мишку крепко крыл начальство Сахаров.
Мишка самоучкой на Бодо и Юза по ночам учился, Мишку били по утрам за самовольство, грозили выгнать со службы, ежели он — Мишка — хоть еще раз подойдет к аппарату; дежурные чиновники ухо вертели, приговаривая:
— А, будешь? Будешь, пащенок ты эдакий?.
Мишка дергался, извивался, клялся и зарок давал:
— Ой, дядиньки, по гроб жисти не подойду к аппарату.
