– Могу я тебе чем-нибудь помочь? – Он оглаживает рукой футболку.
Мои глаза скользят вслед за ней. Мне хочется положить эту футболку в миску и съесть ее десертной ложечкой.
– Никогда не думала, что ты наденешь… – Небрежным жестом я машу в сторону его сказочного торса.
– Ты думала, я буду играть в пейнтбол в чем-нибудь от Хьюго Босс?
– Хьюго Босс? Это не они разработали нацистскую униформу?
– Люсинда, клянусь… – Он закрывает глаза почти на целую минуту, пощипывает переносицу.
Могу поспорить, он силится не рассмеяться или не закричать.
Навожу на него взгляд, высовываю язык и произвожу звук:
– Др-р-р-р-р…
Он не раскалывается. Потерпев поражение, я поворачиваюсь и оглядываю спинки сидений, пока не нахожу лохматую голову Дэнни. Мы машем друг другу и делаем одинаковые лица, чтобы показать, как недовольны оба сидящими рядом с нами. Потом до меня доходит, что мои сиськи – в нескольких дюймах от головы Джошуа, и я сажусь нормально.
– Ты и он? Это выглядит жалко. – Джош раздражен.
Его слова глубоко задевают меня. Жалко! Он уже называл меня жалкой! Мы совершили круг и вернулись ровно в то место, где нам комфортнее всего. Я размышляла, как будут складываться наши отношения после поцелуя, после слез, боли в его глазах. Извинений. Тишины, которая заполняла с тех пор все дни.
Судя по поведению Джошуа, мы снова вернулись к ненависти, и я больше так не могу. Не могу продолжать в том же духе. Это слишком тяжело. То, что раньше происходило легко, как дыхание, теперь превратилось в тяжелые бои. Я так устала. Мне от этого больно.
– Конечно. Я жалкая. – Я смотрю на дорогу впереди, а тем временем начинается игра в гляделки, односторонняя. Я игнорирую его. Нас никто не видит, кроме женщины за рулем, но ее внимание привлечено к ситуации на дороге, так что она нами не интересуется.
– Печенька… – (Я не реагирую.) – Печенька…
– Не знаю никого с таким именем.
– Поиграй со мной минутку, – шепчет он прямо мне в ухо.
Я поворачиваю к нему лицо и, стараясь не сбиться с дыхания, говорю:
– Отдел кадров.
Лицо Джоша так близко к моему, что я ощущаю вкус его дыхания, горячую мятную сладость. Различаю тонкие полосочки в его радужках, крошечные неожиданные сполохи желтого и зеленого. Но больше всего там голубых искр – много, как звезд в галактиках.
– Твои розы все еще живы?
Есть ли что-то такое, чего не знает этот мужчина? Я стараюсь не замечать, что наши локти тихонько трутся один о другой. Локти не эрогенны. По крайней мере, я никогда не думала, что они могут такими быть.
