– Но ты так и не ответила на вопрос.
– Он рассудочный вариант. В последнее время я редко совершаю по вечерам разумные вещи. Я рада, что не позвонила ему. Сейчас, наверное, сидела бы где-нибудь в кино, а не здесь. – Я немного подскакиваю на коленях Джоша.
Он пытается улыбнуться, но выходит неважно.
– Я бы сходил с тобой в кино. Слушай, уже поздно.
Джош проводит рукой по моей спине, чтобы ухватить за задницу. Он отклоняет меня и протаскивает по своей твердыне, а потом приподнимает и пересаживает сбоку от себя.
После этого придвигается к краю дивана и подпирает лицо руками. Дышит так же тяжело, как я. Мое эго не уязвлено.
– Черт! – выдыхает он и добавляет со смущенным полусмешком: – Я так возбудился.
Мне его отчаяние совершенно понятно.
Разумеется, он должен удивляться, зачем подвергает себя таким испытаниям. Он, взрослый мужчина, дошел до того, что, как подросток, устраивает целовальные сессии со своей чудаковатой коллегой по работе.
– Хочешь услышать, до какой степени возбудилась я?
– Лучше не надо, – с трудом выговаривает Джош.
– Пожалуй, я пойду домой. – Молю, чтобы он попросил меня остаться. Но нет.
Сквозь ладони Джош говорит:
– Дай мне минутку.
Я беру наши кружки и свою креманку от мороженого, уношу на кухню, споласкиваю. Смотрю на сковородку, ставлю ее в раковину, наполняю горячей водой, капаю мыла. Мои ноги дрожат и плохо поддерживают меня в вертикальном положении.
– Я сам все сделаю, – говорит у меня за спиной Джош. – Оставь это.
Страшно хочется опустить взгляд ниже его пояса, но я удерживаюсь от этого, все-таки леди.
Джош подает мне пальто, мы обуваемся. Настороженно стоим в лифте по разные стороны от дверей, но смотрим друг на друга так, будто через секунду надавим на кнопку аварийной остановки, чтобы покончить с этой унылой сценой.
– Я чувствую себя твоим пасхальным яйцом.
На тротуаре Джош берет меня за руку и идет вместе со мной по улице. Когда мы оказываемся у моей машины, я приподнимаю подбородок. Он осторожно берет мое лицо в ладони и целует меня. Мы одновременно издаем вздох потрясения. Такое ощущение, что мы не целовались вечность. Джош прижимает меня к дверце машины, и я жалобно скулю. Языки, зубы, дыхание.
– Ты на вкус как мое пасхальное яйцо.
– Пожалуйста, пожалуйста. Ты так нужен мне!
– Увидимся завтра на работе, – отвечает он, разворачивает меня и прижимается губами сзади к моей шее.
Даже сквозь волосы его дыхание обжигает, и я вздыхаю так шумно, что это похоже на храп.
