– Ванильное мороженое. Съеденное из твоего стаканчика твоей ложкой. И клубника.
– Твое идеальное место для отпуска?
– «Скай даймонд строуберис».
Когда я поднимаю на него раздосадованный взгляд, он смягчается и указывает на картину в раме:
– Вот такая тосканская вилла.
– Мне хочется забраться в эту картину. Что бы ты стал там делать?
– Плавал бы в бассейне с мозаикой на дне. – Джош улыбается, видя, как радует меня этот образ.
– У этого бассейна есть где-нибудь фонтанчик? Маленький лев, который выплевывает из пасти воду?
– Да, есть. Поплавав, я лежу в тени, ем виноград и сыр. Потом я бы выпил большой стакан вина и уснул, прикрыв лицо книгой.
– Ты, вообще-то, описал рай. Что происходит дальше?
– Забыл упомянуть, что со мной в бассейне плавала красивая девушка, она же дремлет рядом на солнышке. Она голодна. Я, пожалуй, приглашу ее куда-нибудь съесть пасту. Углеводы и жиры, посыпанные сыром.
– Мне нравится эта пищевая фантазия, – выдавливаю из себя я. Так хочется быть той девушкой, что я готова завыть.
– Обратно на виллу мы пойдем пешком в темноте, и я расстегну молнию на ее красном платье. Накормлю клубникой с шампанским прямо в постели, чтобы подкрепить ее силы.
– Как ты все это придумываешь… – Я настолько зачарована, что едва ворочаю языком. Если он так мечтает провести отпуск, я не переживу ночь в его спальне.
– Потом я проснусь, и на следующий день все повторится. С ней. Неделями.
Я пялюсь на картину и представляю, что стою вместе с Джошем под мерцающим темно-фиолетовым небом, фары едущих вдалеке машин освещают ряд выстроившихся вдоль дороги тополей.
Нужно что-то сказать. Все равно что. Джош смотрит на меня, явно забавляясь.
– Счастливая сучка.
Он громко смеется. Я задаю следующий вопрос викторины:
– Ты оказался на необитаемом острове после кораблекрушения. Какие три вещи ты возьмешь с собой?
– Нож. Штормовку. – О последней вещи он думает долго. – И тебя. Чтобы вызывать твое раздражение, – поправляет он сам себя.
– Я не вещь. Я не в счет.
– Но мне будет так одиноко на острове, – замечает Джош.
Я думаю о том, как он сидит один на общем собрании.
– О’кей. Значит, мы с тобой тащимся по пляжу, и я проклинаю тебя за то, что ты вырвал меня из цивилизации, оставив без средств по уходу за волосами и помады. Что тогда?
Он шевелит губами, касаясь мочки моего уха, и от моей дрожи трясется весь диван. Почувствовав, как его рот прижимается к моей шее, я издаю громкий стон.
Джош выключает телевизор, и мгновение я пребываю в уверенности, что он сейчас проводит меня к машине. Или возьмет на руки и бросит на свою кровать. Трудно сказать. Он поднимает руку к моим волосам, мягко проводит по ним кончиками пальцев, добирается до кожи головы. Мои веки трепещут.
