– Слушай, парень, – сказал Джим, взяв Виллиса, – мы едем домой. Я хочу, чтобы ты сидел здесь, тут хорошо и тепло.
– Виллис поедет?
– Виллис поедет. Но я хочу, чтобы ты сидел в сумке и ничего не говорил, пока я не выпущу тебя. Понятно?
– Виллис не говори?
– Виллис ничего не говори, пока Джим не достанет его из сумки.
– Ладно, Джим, мальчик. – Виллис подумал и добавил: – Виллис играть музыку?
– Нет! Ни звука, ни слова. Никакой музыки. Виллис заткнется и будет молчать.
– Ладно, Джим, мальчик, – грустно ответил Виллис и превратился в гладкий шар.
Джим сунул его в сумку и закрыл молнию.
– Пойдем, – сказал Фрэнк. – Надо найти Смитти, забрать наши пистолеты и выдвигаться.
– Солнце взойдет не раньше чем через час.
– Придется рискнуть. Слушай, а сколько у тебя денег?
– Немного. А что?
– А за проезд чем платить, балда?
– Ох! – Джим был настолько озабочен другими вопросами, что не подумал о билетах. В школу они ехали бесплатно, но на дорогу домой у них не было льготы, придется платить.
Мальчики объединили свои капиталы – их не хватало даже на один билет, не то что на два.
– Что будем делать? – спросил Джим.
– Вытрясем деньги из Смитти.
– Как?
– Возьмем, и все. Если понадобится, я оторву ему руку и побью его по башке. Пойдем.
– Не забудь свои коньки.
Смайт жил один, что следовало приписать его незаурядным качествам. Когда его потрясли за плечо, он тут же проснулся и со словами «да-да, офицер, я пойду сам» сел на кровати.
– Смитти, – сказал Джим, – нам нужны наши пакеты.
– Мы закрыты на ночь. Приходите утром.
– Они нам нужны сейчас.
Смайт вылез из постели:
– Ночное обслуживание, разумеется, по повышенной таксе. – Он встал на койку, снял вентиляционную решетку и, просунув глубоко руку, вытащил свертки.
Джим и Фрэнк достали пистолеты и прицепили их к поясу. Смайт наблюдал за ними, подняв брови.
– А еще нам нужны деньги. – Фрэнк назвал сумму.
– А я тут при чем?
– При том, что я знаю: у тебя они есть.
– Да? И что я получу взамен? Вашу искреннюю признательность?
– Нет. – Фрэнк достал логарифмическую линейку, красивый круглый инструмент с двадцатью одной шкалой. – Сколько дашь за нее?
– Ну-у… шесть кредиток.
– Не дури! Отец за нее отдал двадцать пять.
– Ну, восемь. Мне ее больше чем за десять не продать.
– Возьми в залог за пятнадцать.
– Десять наличными. У меня тут не ломбард.
Линейка Джима ушла за меньшую сумму, за ней последовали двое часов и еще несколько вещиц подешевле.
Друзьям больше нечего было продать, кроме коньков, а с ними расстаться они отказались, хотя до нужной суммы не хватало еще двенадцати кредиток.
