Он нажал на свой ПЦП, на настенном экране появилась фотография молодого парня, и Маркус непроизвольно вздрогнул. Левая сторона лица совершенно нормальная, принадлежащая явно сильной личности, и только в левом глазу застыло что-то странное. Но правая... Искривленные челюсть и щека, кривое ухо, на коже видны следы швов, в правой глазнице поблескивает линза объектива.
- Господи... где это его так?!
- Младший лейтенант Энджи Франчи, оператор ударных беспилотников. Во время вспышки жестокой братоубийственной бойни на Ближнем Востоке тридцать лет назад был выдвинут в числе первых на помощь городу, населенному мусульманами. У них до сих пор идет кровавая вражда между двумя течениями... Почти как католики и протестанты в Варфоломееву ночь. Он ехал на автомобиле, мобильном центре управления ударными беспилотниками. Дела сложились совсем плохо, наша колонна не успевала, в городе с минуты на минуту должно было разыграться кровавое избиение мирных жителей, в основном, женщин и детей. Потому лейтенант Франчи остановился и направил к городу свои БПЛА, а колонна уехала дальше без него. В этот момент на него наткнулся патруль противника, наблюдавший за шоссе. Франчи опомнился только тогда, когда колеса автомобилю продырявили, чтобы он уже не смог удрать. Если бы контроль за беспилотниками достался врагу, они нанесли б удар хоть по городу, хоть по нашей же колонне, и лейтенант сделал единственное, что мог: за миг до того, как его выволокли из кабины, он навел удар беспилотников на себя, уничтожив и противника, и центр управления.
Тут надо сказать одну вещь. Наших миротворцев обычно стараются не убивать, потому что за погибших у нас принято жестоко мстить, а за живого можно получить выкуп, медицинскую аппаратуру, медикаменты, импланты и множество других, иным способом недоступных вещей. Более того, по той же причине удар вряд ли грозил нашей колонне, но вот город... Наша бронетехника нашла бы только пылающие руины. И, что еще хуже, город, уничтоженный нашими ракетами, мог бы очень сильно повредить нашему международному имиджу. Франчи, конечно, мог бы не делать того, что он сделал. Его бы скрутили, потребовали выкуп - и через несколько дней он был бы дома. Но Энджи поступил так, как поступают только самые благородные из людей.
Виттман отпил из чашки, промочив горло, и нажал еще одну кнопку. Фотография сменилась, на ней лейтенант был запечатлен в полный рост, в майке и шортах, которые не скрывали его металлические ноги и руку, и Маркусу внезапно показалось, что он сумел прочесть мысль калеки, застывшую в его единственном глазу: "Почему вы не дали мне умереть?"
