А новый день встретил Соколовского совещанием у подполковника Пряникова. Как и ожидалось, эксперты ничего нового не нашли. Ни признаков насильственной смерти, ни признаков борьбы, ни каких-то веществ или медицинских препаратов, которые могли бы повлиять на психику Анастасии Сергеевны Ушаковой и заставить ее выпрыгнуть из окна. Все сводилось к тому, что она сделала это добровольно под воздействием каких-то внешних причин.
Эксперт Илья только разводил руками. Эта сфера не по его части, а доведение до самоубийства еще нужно доказать. А это очень трудно.
— Ладно. — Пряников посмотрел на Родионову: — Какие версии у вас есть еще?
— Будем отрабатывать все, которые мы называли раньше, — ответила Вика. — Пока я не вижу повода отметать хотя бы одну из них.
У Соколовского пискнул телефон, извещая о поступлении нового сообщения. Сделав виноватое лицо, Игорь посмотрел на экран.
— Ну вот! — показал он телефон Вике. — С чем вас и поздравляю. Спецы пробили адрес «тролля».
— Разрешите, товарищ подполковник? — Родионова поднялась и после кивка Пряникова приказала: — Королев, Соколовский — поехали. Разберемся.
Алексеем Петровым оказался молодой мужчина лет тридцати с объемистым брюшком и неопрятной внешностью. Все у него было какое-то несвежее и замызганное. И немытые волосы, и пятна на животе, куда он, наверное, проливал кофе или щи, обгрызенные ногти на руках. Под стать хозяину оказался и компьютер. Боковая панель системного блока была открыта, внутри виднелись плотные слежавшиеся войлоком комья пыли, торчали пучки проводов. И на столе у него стояли блюдца и тарелки с присохшими остатками еды.
Но самое главное, что впечатлило Родионову и оперативников, — это фотографии Анастасии Ушаковой, которыми были увешаны почти все стены в комнате. И пока Родионова разглядывала фотографии, Королев с Игорем допрашивали хозяина квартиры. Не дав ему опомниться, они сразу насели на него, требуя ответов. Ошарашенный известием, что Ушакова покончила с собой в результате именно его, Петрова, троллинга, Алексей сидел в кресле возле своего компьютера, пряча глаза, и бубнил себе под нос оправдания.
— Все твои посты мы читали, — сказал Соколовский. — Чем тебе Ушакова покоя не давала?
— Я ее ненавижу, — бормотал Петров, — я ее ненавижу… я ее ненавижу…
— Ты зачем Ушакову до самоубийства довел? — потребовал Даня.
— Я никого ни до чего не доводил! — испуганно вжался в спинку кресла Петров. — Я ее терпеть не мог!
— И поэтому увесили все стены ее фотографиями? — резко спросила Вика и постучала кулаком по фотографиям.
