– Мне тоже очень интересно знать. – хмыкнула Инна, поигрывая веером с пушистой меховой тесьмой на верхней кромке.
Император, который всё это время молчал, поигрывая желваками и внимательно вслушиваясь в наш разговор, переводимый портативным устройством и транслирующим его на вставленную в ухо капельку явно очень дорогой гарнитуры, натужно улыбнулся. Затем, театрально разведя руками, он что-то залопотал, обращаясь явно к сёстрам и, наконец, засмеявшись, фамильярно похлопал меня по плечу.
– Глаза! – опять тихо, но явно так, чтобы слышал Император, предупредила меня Нина. – У наших немецких друзей, может сложиться неверное впечатление о том, что хочешь дать Максику в морду!
Немецкий Император, который в это время что-то там вещал Инне, поперхнулся и быстренько отпустил моё плечо.
– Что он говорит? – мысленно повторяя раз за разом успокаивающую мантру, спросил я.
– Если кратко, – прошептала зайка, – то Его Величество извиняется за этот инцидент, который произошёл исключительно по его приказу, потому как он внимательно следил за жутким инцидентом, произошедшим в Либерократии, а потому просил своего личного «Аватара», оценить силу своего нового подданного.
– Передайте Его Величеству, что… – начал, было, я, но тут же почувствовал как остренькие ноготки старшей Цесаревны впились в мою ладонь и, вспомнив предупреждение, сказал совсем не то, что хотел. – Что я принимаю его извинения.
Нина быстро затараторила мой ответ по немецки, хотя Максимилиан уже слышал перевод моего ответа, и на лице его вновь расцвела «благодушная» улыбка. Парень вновь начал разоряться на родном языке, ещё раз похлопал меня по плечу и вдруг, под дружный благоговейный вздох журналистов, снял своё пальто с белым меховым воротником и протянул его мне.
– Чего? – данного жеста я совершенно не понял.
– Его Величество Император Земель Немецкой Нации Максимилиан III Каролинг очень рад тому, что у него появился такой могущественный и благородный подданный, – перевела мне Нина, ехидно улыбаясь. – Ведь «Благородство и Честь», так мало значат в нынешнем неспокойном мире. А потому, в знак своего искреннего расположения, Его Величество изволит жаловать Космосу Гогенцоллерну пальто с собственного плеча и звание Паладина Рейхскроне – короны Священной Римской Империи! Чего смотришь, как баран на новые ворота? Бери, раз дают!
– Тебе наш герб напомнить?
– А… да. Блин!
Когда я принимал сей сомнительный подарок под вновь бешено защёлкавшими камерами журналистской братии, в памяти всплыл целый ворох сюжетов из фэнтези и исторических романов, где «Король» жаловал особо отличившемуся дворянину ношеный плащ с собственного плеча. Собственно для многих это была единственная награда за какой-либо особо безумный подвиг, с которой они носились потом всю жизнь как дурак с писанной торбой, и, под конец жизни, помирая в нищете, с гордостью рассказывали босоногим внукам: «Вот помню как сейчас, подходит ко мне Король Йагупоп сто сорок первый «Косомордый», хлопает по плечу и говорит! Сер Жуй Жульен! Ты - лучший из моих рыцарей! Прими с королевского плеча! Вот как оно всё было-то. Да… Были короли в наше время, не то, что сейчас.»
