Элиас взял у неё гребешок.
— Погоди, дай-ка я тебя причешу. Только не вертись, посиди спокойно.
Нетя села на носу лодочки и свесила ноги в воду.
— Сейчас ты снимешь колготки и платье с передничком, я постираю твои вещи и высушу, — объяснял Элиас, терпеливо, прядка за прядкой расчёсывая бабушке волосы. — А сама ты хочешь мыться в раковине или, может быть, в ванне, раз уж ты тут?
— В ванне, — решила Нетя.
Управившись с причёсыванием бабушки, Элиас вылез из ванны и вытерся. Бабушка всё ещё сидела на носу лодки и болтала ногами в воде. Рядом с ней Элиас положил крохотный обмылочек и малюсенький кусочек губки, но бабушка на них и не посмотрела.
Может быть, она не поняла, что нужно делать?
— Ты должна помыться, — сказал Элиас и вложил обмылок в ручку бабушки. — Делай всё так же, как я, когда мылся. Понятно?
— Занятно. — Бабушка кивнула, но по-прежнему сидела и болтала ногами.
Может быть, она застеснялась? Элиас предложил:
— Я оставлю тебя ненадолго одну, а когда я вернусь, ты уже вымоешься, понятно?
— Занятно, — и бабушка опять кивнула.
Элиас ушёл к себе в комнату, там взбил бабушкину подушечку. Подушечка была мягкая, на самом деле — подушечка для иголок, Элиас потихоньку взял её из маминой шкатулки с принадлежностями для шитья и положил в коробку бабушки. Он убрал из коробки старые автомобили, оставив только пожарную машину. Потому что бабушке очень нравилось завтракать, сидя на лестнице пожарной машины. Нетя всегда устраивалась на четвёртой ступеньке, не выше и не ниже, сидела там, болтая ногами, и грызла яичное печенье. Иногда запивала его молоком, которое тянула через соломинку.
Раз уж Элиас занялся уборкой, он достал из шкафа одну из своих тёплых перчаток. Дело в том, что он заметил: бабушка Нетя часто чихала. Может быть, она простудилась ночью, во сне. Спать в перчатке ей будет тепло и уютно, как в спальном мешке.
— Ну и кто всё это должен убирать? — раздался вдруг в коридоре мамин голос.
Элиас испуганно вздрогнул и, чувствуя — быть беде! — бросился в ванную. Мама выжимала губку и стряхивала последние капли с пластмассовой лодочки. Ванна была пуста, лишь на самом дне лежали одёжки бабушки.
— Где она? Где… — в ужасе пробормотал Элиас.
— О чём ты? — спросила мама, доставая со дна ванны мокрые одёжки. — А это ещё откуда?
— Виктория дала поиграть, — ответил Элиас своим громким голосом. Но его тихий голос, который мама не могла услышать, прошептал сквозь слёзы: «Где же Нетя?..»
Элиас с ужасом подумал, что мама вытащила затычку из стока ванны и Нетю потоком воды унесло в трубу…
