Вот пойду и позавтракаю в столовой, хватит на кухне или в комнате за узким столом жаться!
Сестра, зевая, поплелась следом. Правда, мечты о завтраке пришлось быстро отложить, потому как нас заставили этот самый завтрак готовить. За хлебом, что стоит в печи, следить, кашу варить да крепкий чай заваривать. За работой мрак забытого тяжкого сна рассеялся, как и моё упрямство. Ничего же не случилось… Откуда это неописуемое волнение и тревожность? Малинка рядом, отчим далеко, целая жизнь впереди. На что жаловаться?
А уж когда петухи заголосили и во двор хлынули из курятника цыплята и неуклюжие гусята с длинными шеями, мы с сестрой прилипли к окну, чтобы на них полюбоваться – и не могли друг другу не улыбнуться.
Хозяйка сбегала в столовую, вернулась и сказала, что пока к завтраку никто не спустился, и чтобы мы следили. Ушла в комнаты с подносом, на котором завтрак для мужа – всё свежее да на чистой салфеточке с вышитыми подсолнухами, да второй сверху прикрыто, чтобы не дай бог не застыло да не заветрилось.
Балует она его, я бы не стала такому лежебоке завтраки подносить. Он бы у меня, если бы лентяйничал, да болезным без конца притворялся, голодным бы сидел!
Сестра посмотрела хозяйке вслед и захихикала.
– Ты тоже не понимаешь, как можно то ругать, то хвалить, а воз и ныне там?
– Зато муж есть. – Смеется сестра.
– И толку от него?
– У хозяйки спроси, какой с него толк.
– А ты чего ухмыляешься?
– Я? Так.
– Что так?
– Да чего пристала опять? И к хозяйке? Может, любит она его. Может, ей главное, чтобы он рядом был, а остальное неважно? Толк какой? А мало любви?
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– А чего ты злишься? Отношение твоё мне понятно.
Сестра на удивление промолчала, хотя и надулась. Она сама не своя с тех пор, как Всеволод объявился. Чуть что, про любовь заговаривает, да с таким видом мечтательным, что плеваться хочется. И в отличие от меня не прячется, а все в столовую ходит да в местах, где можно с ним случайно столкнуться, ошивается. Думает, не видит никто, но я же вижу!
Когда они уже уедут? Без Всеволода успокоится Малинка, да и мне, если разумно подумать, проще будет.
Но вот чего не хотелось, так лишний раз ссориться.
– Пойду, проверю, спустились ли постояльцы.
Столовая встретила тишиной и розовым рассветным светом из окон. Солнце поднималось быстро, скоро растопит последние обрывки ночного холодного тумана, высушит росу и разбудит голосистых птиц.
В зале я оторвала глаза от окон лишь случайно. Ни звука не было, ни движения. И вздрогнула.
