Впрочем, эту проблему гном решил сам. Я пискнула, когда по телу пробежали тонкие золотые нити. Они принимали форму тела, свивались в причудливые цветы и райских птиц. Пять минут — и на мне оказался изящный невесомый кружевной комплект. Такой будет незаметен под любым платьем.
Еще неделю назад я себе представить не могла, что когда-нибудь вживую увижу нечто подобное. Даже про стыд и смущение забыла. Ткань кружилась вокруг меня, укладывалась, повинуясь воле мастера, складками на бедрах, прилегала к талии, принимая форму тела, и уже через час платье было готово.
Оно, как и задумывали мы с Аэль, было простым, с узким корсетом и открытыми плечами. Длинный подол не стали делать пышным, он просто свободно спадал по ногам, только сзади был предусмотрен довольно длинный шлейф. Наряд получился изысканным, несколько откровенным, так как тонкая золотая ткань обрисовывала каждый изгиб тела, и, хотелось бы верить, неповторимым. А еще он был полностью моим. Сделанным не только под мое тело, но и под мою душу. Никогда еще у меня не было вещи, в которой я чувствовала себя удобнее и лучше. Это платье словно было моей второй кожей.
— Уже намного лучше, — комментировала принцесса, разглядывая меня со всех сторон. — Остались прическа, макияж и украшения. И можно… — Она покосилась в сторону входной двери и сделала непонятный для меня знак мастеру. Гном понял без слов.
— Да, конечно, — кивнул он. Махнул рукой, и, прежде чем я успела вскрикнуть от неожиданности, на меня сверху упала невесомая темная ткань.
— Так лучше, — кивнула Аэль.
Мы поблагодарили мастера, даже принцесса рассыпалась в комплиментах. А потом она скомандовала:
— Пошли. Ни к чему маминым фламинго видеть платье раньше времени. Поэтому не трогай защитный полог.
— А почему фламинго? — удивилась я.
— Ну… — Аэль пожала плечами. — Потому что те же курицы, но благородные. Розовые фламинго.
На нас смотрели волками. Пытались под черной вуалью разглядеть платье, но магия мастера защищала очень хорошо, я не чувствовала на себе ткань, но смотрела на мир словно сквозь тонированное стекло машины. Видела все, а снаружи, подозреваю, эффект был сходен с эффектом тонировки. Сколько ни пытайся, не разглядишь, что там внутри.
— Куда мы идем? — поинтересовалась я у Аэли, весело мурлыкающей себе под нос какую-то песенку.
— О-о-о, — протянула она. — В святая святых. К моей личной фее.
— И что делает личная фея?
— Она волшебница во всем, что касается макияжа и волос.
