Он встал, щелкнул выключателем, и комната погрузилась во мрак. На обратном пути он очень больно ударился об некстати стоящий на дороге пуфик, и, громко выругавшись, рухнул в постель. При этом больно придавив Ольге руку. Ольга простонала, однако вовсе не от нахлынувшей страсти и накинула одеяло на себя и на Андрея. Они еще немного повозились, повозились, да возня как-то сама собой и прекратилась… Некоторое время супруги полежали молча. Уже ничего не хотелось. Решительно ничего.
— М-да… — нарушила молчание Ольга.
А что еще говорить-то было?
— Сколько мы уже этим делом не занимались? — спросил Андрей.
— Не помню… — вздохнула Ольга. — Видимо, последний раз — в отпуске, в Турции.
— Вот же черт… — вздохнул в ответ Андрей. — Ты расстроилась? Сильно?
— Да нет… — пожав в темноте плечами, ответила Оля. — Ну, то есть немного, конечно, расстроилась… Да ладно, с кем не бывает.
— Слушай, а давай куда-нибудь съездим, отдохнем? — предложил Андрей. — Надо бы нам отдохнуть.
— Куда? Когда? — печально заметила Ольга. — Меня сейчас с работы не отпустят… Тебя, кстати, тоже.
— Ну, может, на субботу и воскресенье, — обнял Ольгу Андрей. — На дачу. А, как ты на это смотришь?
— На дачу? — положила ему голову на плечо Ольга. — Мудро. Сто лет мы не были на даче. Можно и съездить… Ладно, завтра поговорим. Спать хочется. Спокойной…
Не договорив последнюю фразу, Ольга заснула. А Андрей подумал, что завтра надо бы начистоту поговорить с супругой. Просто спросить ее обо всем, что его волновало. Эта мысль его неожиданно взбодрила. Настолько, что захотелось выйти покурить. Он немного поборолся с этим неожиданно и не к месту возникшим желанием. Потом успокоил себя тем, что не заслужил он трубочку на сон грядущий, поскольку мужчиной себя сегодня не показал и… тоже заснул. А ветерок из форточки, открытой, чтобы охлаждать предполагаемые страсти, бесцельно трепал край занавески до самого утра.
Должно быть, эта прохлада и разбудила Андрея в начале четвертого утра. Не просто разбудила — включила мозги на полную мощность. Хорошо, хоть вставать не потребовала. Андреи повернулся набок, накрыл ухо и попытался уснуть. Но понял, что сделать ничего не сможет — сон сбежал от него, как удачливый воришка.
Рядом уютно сопела жена, а в голову стали лезть мысли. Как Макс Отто фон Штирлиц, Андрей пытался вернуться в прошлое, пытался понять, когда все закончилось? Может, тогда, в двухтысячном?
Двухтысячный год стал знаменательным годом для тех, кто, несмотря на существование китайского, иранского, или древнеиндийского летоисчисления викрам-санват, все еще живет по григорианскому календарю. То есть для наших соотечественников. Многие даже не могли представить, насколько все изменится с наступлением нового тысячелетия.
