— Куда же мы пойдем? — спросил Тибор. Его охватило необычайное, счастливое возбуждение.
— Не знаю, куда хотите, — ответила девушка.
— Варьете?
— Поздно, там уже давно началось.
— Цирк?
— Тоже поздно.
— Знаете что? — неожиданно сказал Тибор. — Идемте к нам в гости. В отель «Адлон». У нас там большая компания.
— В отель я ни за что не пойду.
— Но ведь я там с сестрой и приглашаю вас не к себе, а к нам! Ну, пожалуйста, пойдем!
Она согласилась.
Когда Тибор распахнул перед Эрикой дверь в холл, Илона даже вскрикнула от неожиданности. Она схватила Нину за руку и прошептала:
— Это Эрика Штальберг. Как она сюда попала?
— Прошу знакомиться, товарищи, — остановился перед ними Тибор. — Это чемпионка Западной Германии по бегу на сто метров Эрика Штальберг.
— С господином Баумом мы знакомы, — улыбнулась молодому архитектору Эрика.
— Не ожидал встретить вас тут и очень рад, что вы пришли, — сказал Баум. — Еще с большей радостью увидел бы вас на нашем стадионе — не на трибуне, а на поле.
— Это зависит не только от меня.
Возобновилось веселье, на мгновение прерванное приходом неожиданной гостьи. Эрика перестала быть пред–метом общего внимания и сразу почувствовала себя лучше. Справившись со смущением, она весело болтала.
— Вы не жалеете, что пришли сюда? — спросил Тибор, когда они остались одни.
— Нет. Идемте танцевать.
Взгляд Эрики скользил по холлу, по людям, изредка останавливаясь на Тиборе. Сначала она побаивалась, что здесь ее встретят равнодушно, быть может враждебно, но эти опасения исчезли в первые же минуты. Давно уже Эрике не приходилось быть среди людей, которые понимали друг друга, а если и не понимали, то хотели понять. Она смотрела на советских спортсменов, о которых ей рассказывали, что они имеют право выходить только на тренировку, а остальное время сидят взаперти, чтобы не дать себя увлечь соблазнами заграничной жизни. Она захотела узнать, кто они такие, и обнаружила, что никто из них не собирается делать из этого тайну. Студент, рабочий, бухгалтер, актриса… Что же это такое? Почему ей нельзя вместе с ними выступать на соревнованиях? Почему Рихард Баум имеет на это право? Почему Германия и Берлин разрезаны на куски?
Быть может, впервые в жизни у девушки появились такие мысли. Кто же даст на них ответ?
— Послушайте, Тибор… — но он так и не узнал, о чем она хотела спросить, потому что в это время взгляд ее случайно упал на его левую руку. — Свастика? Почему у вас свастика? — спросила девушка, наклоняясь ниже, чтобы разобрать какие–то буквы на руке Тибора.
