Клад острова Морица | страница 5

Работая над ней, я не раз — порой, как будто бы и не к месту — вспоминал об экскурсии на Морицсала, словно эта поездка была каким-то символом, каким-то предисловием к тому, что я увидел, узнал и понял позже. И тогда мне начинало казаться, что я уже не хожу между исследовательским оборудованием в институте, расположенном в центре Ленинграда, не выпытываю у ученых, какой смысл и какая проблема скрывается за тем или иным мелким экспериментальным результатом, не вчитываюсь в неудобоваримый текст научной статьи, не мучаюсь в поисках простого и ясного сравнения, дающего наглядное представление о процессе, именуемом сканированием, — мне начинало казаться, что я брожу по мягким тропам все новых островов Морица и, следя за взглядом моих мудрых спутников — ученых, пытаюсь разглядеть в зеленом сумеречном свете очередное чудо, очередное сокровище, мимо которого я уж было равнодушно прошел. А разглядев, радовался, что потом приведу сюда, удивлю и обрадую других — таких же, как я, экскурсантов по натуре.

В 1724 году была основана Петербургская академия наук. И сразу же после ее открытия ученые начали хлопотать о создании особого научного заведения, предназначенного для выращивания и изучения растений, — Ботанического сада. В 1726 году один из руководителей Академии обратился к главному архитектору Петербурга: «Академии наук на Васильевском острове для ботаники необходимо иметь огород. Того ради, Ваше благородие, прошу дабы изволили показать угодное место».

Но то, что было совершенно ясно для академиков — невозможность развития молодой российской науки без ботанических исследований, — вовсе не было очевидным для петербургских чиновников. Они не придали значения домогательствам ученых. И тогда (это было именно в том году, когда Мориц закопал в землю острова, взрастившего огромные ботанические богатства, свои бочки с золотом) Академия наук решила искать правду в высшей инстанции. Она растолковывала императору Петру II: «Академия не может быть без медического саду, как для показания ботаники, так и для химических операций, и ежели б угодно было, можно будет потом устроенная употребить без убытков в аптеку и так учинить аптеку для общей пользы».

Однако, несмотря на то что Академия обещала «потом», устроив как следует сад, заняться внедрением достижений ботаники в медицинскую практику, землю так и не выделили. В конце концов, уже в 1735 году, «принуждена была Академия нанять на Васильевском острове во второй линии двор действительного статского советника, господина фон Бреверна, и за оный платила найму, кроме починки и пристройки, по 250 р., где вышеозначенный ботанический сад и заложен».