Мальчишка в сбитом самолете | страница 39
— Книга, конечно, замечательная, но ты поймешь и оценишь ее несколько позже.
«И когда же будет это „несколько“» — подгонял я, чудак, время. Подарили мне на какой-то праздник книжку детских стихов про бычка, который идет-качается. Стихи совсем уж малышовские, зато читались легко и запоминались влет, как блатные частушки. Однако я понимал, что на бычке далеко не уедешь, что пора бы уж одолевать что-то серьезное. Попытался втолковать это маме, но она пожимала плечами, говорила, чтобы я не спешил, что нечего сейчас голову забивать — вот пойду в школу, тогда и научусь всему: и читать, и писать, и философствовать. «Успеешь еще потрудиться на своем веку, нельзя бежать по лестнице слишком быстро — задохнешься», — такой была мамина позиция.
Однажды я рассказал о своих мыслях Эмме. Она задумалась и дала мне тонкую книжечку:
— Попробуй-ка это прочитать. Что будет непонятно, объясню. Этот писатель и «Мертвые души» сочинил, и в книжке этой много чего страшненького.
Название мне понравилось: «Вий» — сразу видно, что вещь особая, с волшебством связанная. А фамилия писателя так вообще изумила: Гоголь! Мама сбивала мне из яиц гоголь-моголь, помню, очень вкусно было. Папа про утку-гоголя говорил. Еще мама про Борю как-то сказала: «Ишь, гоголем ходит». Понятно же, что писатель с такой фамилией должен сочинить что-то необыкновенное. Сел я в нашем коридоре на подоконнике и начал читать, бормоча и потея, и даже не заметил, как Боря подошел. Он послушал мое «чтение», мягко отобрал книжку, уселся рядом и негромко стал сам читать, да так, будто со мной сам Гоголь разговаривал. Подошли мальчишки, и наши, и местные, все слушали затаив дыхание. А тут как раз Эмма шла из библиотеки, остановилась у стеночки и так на Борю смотрела, что я даже немного позавидовал.
С тех пор мы с Борей еще сильней подружились. Как-то, увидев меня с очередной книжкой в коридоре, он подсел и начал вдруг рассказывать о своей жизни, о маме Вале, которую так любит, что и передать невозможно, что до смерти боится только одного: помрет мать, с кем он останется? Мне до слез стало жалко его, и поспешил я его утешить:
— Борь, пошли к нам. У нас утка жареная.
Боря грустно улыбнулся:
— Спасибо, но у нас еще тоже утка осталась. Давай лучше к нам пойдем, у меня такая книжища есть — зачитаешься. И маме моей будет повеселей лежать. Потопали!
Толстая тетя Валя сидела на железной кровати. Со мной поздоровалась так просто, будто не месяц назад, а вчера меня видела. Пока Боря кипятил чай, она начала рассказывать про дальние страны, про пиратов с деревянной ногой, про Остров сокровищ. Говорила не просто так, а как артистка настоящая — за каждого пирата разным голосом. Я аж рот открыл, да, это тебе не бычок, который все качается и качается.