Солнце уже поднялось над городом, стало теплее, и улицы заполнились горожанами. Оникс шла в толпе посторонних людей, ощущая сухое тепло мужской руки. Он так и держал ее за руку, не заботясь, насколько нелепо это выглядит. Так только няньки маленьких детишек водят. Ни золото, ни камни не вызвали в душе Оникс никакого отклика. Ей было все равно, ведь это еще одна прихоть аида, который не спрашивал, а приказывал. Не подарок, а очередная удавка.
Они дошли да маленькой чайной, возле дверей которой росли кусты поздноцветущего растения. Аид потянул Оникс в полутемное помещение, сел за угловой столик и усадил девушку к себе на колени. Она опустила голову. В чайной были люди, несколько благовоспитанных престарелых леди угощались сладкой выпечкой. И они слаженно поджали губы, недовольно поглядывая на столь вольное поведение в приличном месте.
Аид приказал подавальщику принести травяной настой и сладости для Оникс, а сам убрал ей волосы и стал покрывать шею поцелуями.
— Не надо, — прошептала она, пытаясь отвернуться. Леди за соседним столиком побелели от негодования. Ложечки в их ладонях, затянутых шелковыми перчатками, мелко дрожали на фаянсовых блюдечках. — На нас смотрят люди.
Он укусил ее так, что Оникс от неожиданности вскрикнула. Теперь на них обернулись все, кто был в чайной. Аид оттянул ей за волосы голову и поцеловал в губы, с силой раздвигая их и трогая языком. Потом отпустил и посмотрел в глаза. Оникс попыталась отвернуться.
— Люди для тебя лишь мусор, да? — тихо спросила она.
Девушка понимала, что это глупо, переживать о том, что подумают о ней незнакомцы в чайной, но ей было неприятно это людское любопытство, взгляды и поджатые губы.
— Тебя слишком заботит чужое мнение, Оникс. — Лавьер протянул руку и погладил ее по щеке. — Тебя заботят чужие жизни и судьбы, которые никак не связаны с твоей. И поэтому тобой легко управлять. Впрочем, — он улыбнулся, — управлять легко практически всеми. У людей слишком много страхов, обязательств, привязанностей или пороков, которыми они связаны. К каждому можно подобрать свою плеть и заставить плясать.
— Даже к тебе? — тихо спросила Оникс.
Лавьер рассмеялся.
— Нет.
— Но ты ведь служишь Владыке? Выполняешь его приказы?
— Я сам принял это решение.
— Но наши страхи и привязанности и делают нас человечными. Разве нет?
Оникс спрашивала, надеясь отвлечь его, потушить жадный блеск в его глазах. Глупая… Кого она хотела обмануть?
Он крепче прижал ее к себе, откинул голову.
