* * *
Сознание возвращалось медленно и неохотно, вместе с болью, и Оникс застонала, приходя в себя. Она открыла глаза. Маска все еще была на ее лице, что и неудивительно. Если раньше Лавьер стремился снять ее с девушки, то, узнав, что она раяна, мог и мешок на голову надеть, боясь чар.
Оникс подышала, прогоняя из головы болезненную муть и рассматривая в прорези маски солнечный свет, проникающий сквозь листву. Потом села, удивленно рассматривая свои руки. Она не была связана и лежала под деревом. Сумеречные псы подобрались, заметив, что она пришла в себя.
Лавьер отошел от разложенного костра, на котором медленно поджаривалась тушка утки, и подошел к ней. Протянул девушке кружку с водой.
— Какая забота о смертнице, — хрипло сказала Оникс. Но кружку взяла, ее мучила жажда. Осушив до дна, она вернула ее аиду. — Еще, — сказала она.
Сумеречный усмехнулся. Отошел и вернулся уже с бурдюком. Оникс жадно напилась, поставила бурдюк на землю и вытянула ноги. Когда явились псы, она была одета для охоты, и теперь на ней были мешковатые коричневые штаны, рубаха с длинными рукавами и сапоги. Так одевались в долине охотники — удобно и практично. Только на Оникс еще был платок, плотно обхватывающий голову, и маска обители скорби с прорезями для глаз и рта. А вот перчаток не было.
Аид нахмурился, посмотрев на ее пальцы, обхватившие кружку. Прикосновение раяны — яд…
— Гахар, — окликнул он одного из псов, и к ним подошел высокий блондин, — привези из ближайшей деревни перчатки для нее.
Гахар кивнул и пошел к лошадям.
— Как тебя зовут? — спросил он девушку. Оникс подавила в себе желание истерично расхохотаться и кивнула на жареную утку.
— У нее ты тоже поинтересовался именем, прежде чем зажарить? — спросила она.
Зеленые глаза аида вспыхнули. Его руки в черных перчатках больно сжали ей плечи.
— Когда я спрашиваю, ты отвечаешь, понятно? — спросил он.
— А то что? — опять усмехнулась Оникс. — Убьете меня?
— Нет, — медленно сказал он. — Накажу.
И в ее груди расцвела боль. От его взгляда словно что-то вспыхнуло внутри, обожгло пламенем внутренности. Оникс закричала, упала на землю, скрючившись от боли. Миг, и все исчезло. Боль ушла, оставив лишь воспоминание о себе.
— Как тебя зовут? — повторил аид.
Оникс подняла голову, с ненавистью глядя в его глаза.
— Отправляйся в архар, — прошипела она. Новая боль скрутила ее сильнее прежнего, и девушка выгнулась дугой, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. Аид склонился над ней, чуть приподняв бровь, в ожидании ответа.
