— Честное слово, будем играть вместе.
Сережка скоро принес целый каравай пеклеванного и всем по два куска сахара. Алька вытащил из ножен настоящий финский «пукко». Он у него всегда на поясе, даже когда Алька в одних трусах. Страшно гордится этим ножиком и говорит, что носит его для самообороны. Интересно, от кого?
Мы съели пеклеванный всухомятку. Галя сказала:
— Пить хочется. Пойдемте к речке.
Юрка свистнул:
— Буду я воду пить. Пошли за мной — я знаю.
Все согласились и пошли за Юркой, хотя не сразу поняли, куда, и только потом сообразили.
В Большой дом зашли с черного хода, будто идем играть к Альке и Алешке. Сами пробрались по черной лестнице на чердак. Там было страшно жарко под железной крышей и висели тысячи сухих березовых веников. Они всегда там висят, не знаю, зачем. Стали совсем сухие, шуршат и пахнут баней и осенью. Через крышные дырки пробиваются узкие солнечные лучи, и в них крутятся пылинки, миллионы, наверно. Доски на чердаке положены кое-как и бухают под ногами, как гром. В конце чердака доски кончаются и там внизу тети Зинина кладовая. В кладовой на полке банки, горшки и всякая всячина. Юрка нашел на чердаке старый гамак, привязал его к балке, и мы, цепляясь ногами и руками за веревочные петли, спустились вниз.
Юрка нюхал или осторожно пробовал пальцем, что в горшках, и нашел сливки. Мы сели на пол и по очереди, прямо через край, пили сливки. Вкусно!
В горшке оставалось на самом донышке, и вдруг Муська закричала:
— Что это?
На дне лежало что-то маленькое, темное. Нинка окунула пальцы в сливки и вытащила утоплую мышь. Всем стало противно. Один Юрка храбрился и в конце концов решил:
— Очень хорошо! Теперь нам не попадет за сливки. Это она их выпила. Положите набок горшок там, где он стоял, и на крайчик головой внутрь кладите мышь. Будто пила и захлебнулась. Вот так. Теперь пошли.
Юрка не хотел брать в руки мышь, только приказывал. Нина устроила так, как он говорил. Всем понравилось. Правда, Сережка, который теперь играл с нами, проскрипел:
— Ха! Ха! Никто не поверит, что она столько выпила. Мышь маленькая, горшок большой.
Юрка не стал Сережку бить, тихонько ударил по шее, чтобы он не говорил что не надо, и полез на чердак опять по гамаку. Мы втащили гамак наверх, и все было хорошо, если бы не Муська. Она захныкала, что все узнают и накажут нас еще сильнее. Девочки ушли за Муськой. Мы решили походить по чердаку.
На чердаке интересно, только пыльно и жарко. Слышно, как воркуют и топают лапками голуби. Топ-топ-топ по железу над самой-самой головой. Вот бы просунуть руку и схватить! Кроме веников на чердаке свалены старые кровати, ломаные стулья, диваны с провалившимися животами. Поближе к лестнице огорожены досками две комнаты. Одна, пчелиная, тети Зинина, другая — старых мальчиков. Там у дяди Коли вроде мастерской. Это когда его выгнали со службы, он решил зарабатывать слесарем, и, как всегда, у него ничего не вышло. Так говорит бабушка.
