Известный из истории химии «флогистон» – огненная субстанция, которая якобы наполняет все горючие вещества и высвобождается при горении, – тоже родом из Древней Греции: это слово – средний род прилагательного «флогистос», что переводится как «воспламеняемый, горючий».
Ну хорошо, а при чем здесь юмор? Даже так: в чем юмор-то?
А юмор – в буквальном смысле – в том, что все эти «влажные субстанции» – кровь, желтая желчь, черная желчь, флегма – именно жидкости, или, используя латинское слово, «у́моры» (umor на латыни и есть «жидкость, влага, влажность»). В дальнейшем к слову добавилась начальная h, в этом виде словечко вошло в средневековый французский, а оттуда пошло гулять по другим языкам: в английском превратилось в humour, в немецком осталось как Humor. Постепенно изменилось и значение. Если поначалу словом «гумор» – «умор», «юмор», «хумор», «хьюмор», в зависимости от языка, – обозначались все темпераменты и соответственно состояния человека (сангвинический гумор, холерический гумор, меланхолический гумор, флегматический гумор), то со временем определение «гумор» закрепилось за одним-единственным темпераментом – веселым, капризным, прихотливым (от слова «прихоть»).
К концу XVI века слово «юмор» – именно в смысле «юмор» – настолько прочно вошло в лексику разных европейских народов и литературу, что многие индивидуумы стали пользоваться им совершенно необузданно, употребляя где надо и где не надо. Великий мастер слова – и замечательный шутейник! – Уильям Шекспир подметил это и высмеял злоупотребление «юмором». Это видно в его исторической хронике «Генрих V» (1599) и особенно в комедии «Виндзорские насмешницы» (1597–1601). В последней слово «юмор» употреблено 27 раз (!). Особенно им щеголяет капрал Ним (21 раз) – непременный участник свиты Фальстафа. Ниму это словечко очень нравится, и он вставляет его едва ли не в каждую свою фразу.
Но вот удивительное дело. Если прочитать русский перевод «Виндзорских насмешниц», то там слова «юмор»… нет вовсе! Ни в репликах Нима, ни в словах Фальстафа, ни в суждениях пастора сэра Хью Эванса. «Юмор» искоренен!
Там, где у Шекспира: «Ним. Урежь, я говорю! Короче, короче урежь! Вот это юмор на мой лад», – в классическом русском переводе: «Ним. Режь его, палка верба, режь! Это мне по характеру!» (При чем здесь «палка верба», вообще неясно, и юмором это не объяснить.)
Там, где у Шекспира: «Ним. Он был зачат по пьяни – разве тут не обошлось без юмора?», – в русском переводе: «
