Тут Петр Степанович нарисовал картину комсомольских будней, иной раз безнаказанно творимых каким-нибудь «образцовым» вожаком. Такой вожак знай изрекает истины. Всякое слово его понимай как закон, как приказ, как заповедь. А чуть кто усомнился, он сейчас пугнет дисциплиной, ярлычки начнет навешивать, а то и пригрозит проработкой. На собрания он приходит с готовыми решениями, чтобы только формально «провернуть» их, заранее расписывает среди верных оруженосцев выступления в прениях, и это у него называется «хорошо подготовить вопросик». Вот и подавлена всякая комсомольская инициатива и самодеятельность, вот и отсиживают люди собрания только по долгу, по уставу только, втихомолку друг другу забавные истории рассказывают, развлекаются разными играми из-под полы, сторонними записочками перебрасываются, только бы от зеленой скуки спастись…
— Что, не бывает? В первый раз слышишь? — спрашивал Петр Степанович. — Не замечал сам ничего подобного?.. Это, — и Петр Степанович наставительно, с суровым упреком покачал указательным пальцем, — это, считай, одно из порождений наших ошибок… А ты, боюсь, не разобрался до сих пор… Чуть что не по-твоему, сейчас бранишься: «Дрянь!» — и кончено, со счетов долой. Бранью беды, брат, не исправишь, только еще больше разведешь ее…
Алеша молча вдумывался в отцовские слова.
Солнца все еще не было видно за высокими крышами, но воздух уже потеплел и золотился. Отец, потягиваясь, поднял над головой руки, с наслаждением вдыхая запах разворачивающегося летнего утра.
5. Сахароза, глюкоза, фруктоза
Автобус выбрался с Комсомольской площади, всегда полной суматохи и толчеи, окруженной со всех сторон старыми вокзалами, оглушительно посигналив, свернул на Кировскую улицу, одну из немногих в столице сохранившую почти в неприкосновенности свой старинный облик, и промчался мимо единственного в этих местах сооружения нового, но странного, на толстых и коротких подставках из гранита — быть может, имитирующего свайную постройку, — сплошь из длинных стеклянных ящиков. Много этажей, обширных, прозрачных, сверкающих на солнце, громоздились друг на друге.
Толя и Наташа, только что простившиеся на вокзале с Алёшей, сидели в автобусе у раскрытого окошка. Провожая взглядом странный дом, они поделились соображениями: интересно — какие цели мог преследовать архитектор? Посмеиваясь, пришли к выводу, что наиболее видимая цель в том и заключается, чтобы люди летом задыхались от зноя и духоты, а зимой пропадали от стужи. Кто же сочинил этакое?
