Я погрузил все состряпанное на поднос, туда же поставил чайник с альвовским чаем, столовые приборы и чашки, а затем понес все это в гостиную.
Тантиэль уже довольно вольготно устроилась на татами за столиком, успев снять свой камзол и положить рядом. Ее форменная белая рубашка уже тоже частично расстегнута. С учетом того, что я стоял в полный рост, а она сидела на полу, вид открывался довольно многообещающий.
Я выгрузил снедь на столик и отложил поднос в сторону.
— Приятного аппетита. Вот это попробуй: такого у себя в Свартальвсхейме ты не отведаешь. Только учти, что блюдо остро приправленное.
Тантиэль поддела вилкой кусочек мяса и отправила в рот.
— Интересный вкус, — одобрила она, — пикантный.
Мы непринужденно побеседовали за трапезой, а затем взялись за напиток.
— Хороший «чай», — заметил я, — хотя он и горький, но душистый.
— Его надо уметь пить, — стрельнула глазами Тантиэль. — Он наливается обычно в очень маленькие чашечки или стаканчики. Ну или в большую чашку на самое донышко, ровно настолько, чтобы выпить залпом один большой глоток. А затем вот так.
Она подняла лицо к потолку и влила в себя напиток. Я попробовал повторить этот маневр и обнаружил, что «чай», стремительно миновавший рот, практически не горчит, а ощущение свежести остается.
— А Райзель меня так не научил пить, — сказал я.
— А это уже вопрос вкуса, — ответила Тантиэль, — некоторые любят пить, набирая в рот и не спеша глотать. Я так пью — мне вкус с горчинкой нравится. Уфф, что-то тут жарковато слегка…
С этими словами она расстегнула еще одну пуговицу рубашки.
— У тебя сегодня вроде выходного? — поинтересовался я.
— Нет, я просто попросила меня подменить сегодня. Не упускать же такой замечательный момент.
— Какой такой момент?
— Я имею в виду, учитель, что твоя супруга, с учетом порядков в госпитале, засветло точно не вернется домой. Так что до вечера у нас еще целых полдня. — Она перешла на «ты» и весьма красноречиво посмотрела мне в глаза.
— Знаешь, Тантиэль, ты чем-то напоминаешь мне мою мать, с поведенческой точки зрения, — пошутил я.
— Это хорошо или плохо?
— Для моей матери было хорошо, для тебя вряд ли. Видишь ли, еще когда моя мать жила в Аквилонии, она спала со своим тренером магии, чтобы он не утаил от нее никаких секретов, и, в общем-то, преуспела. Родившись сильной четверкой, выросла до пятерки и освоила магические техники настолько хорошо, что вышла на шестерку. А теперь устроилась в Свартальвсхейме вполне себе замечательно, со своим-то шестым уровнем. А что касается тебя — увы, я не тренер магии, у меня нет никаких секретных тайн мастерства, узнав которые, ты вознеслась бы из грязи в князи. Путь пустой руки проходит не через мою постель, а через тренировки, упорные, тяжелые, до седьмого пота, а не как ты сегодня.
