— Четырнадцать.
Мы с ним утрясли вопросы, включая оплату. С новыми свартальвовскими деньгами у него оказалось не очень, потому мы договорились об оплате продуктами, а именно сыром и маслом, которые в последнее время стали дефицитом: промышленные поставки прервались из-за почти полной остановки молокозавода, а крестьяне из пары ближайших сел везли продовольствие на продажу неохотно, предпочитая запасаться на черный день.
Сам я сыр и масло не особо люблю, но Гордана будет рада расширению меню. К тому же, в войну носом крутить — роскошь чрезмерная.
Затем я повернулся к аквилонцу:
— А вы чего изволите?
— Да я так, проездом в городе, с другом по делам ходим, вот он к вам, а я за компанию, поглядеть на известную личность своими глазами, так сказать…
— Ну раз вы друзья — то буду говорить прямо. Вас, господин аквилонский шпик, я видеть тут не рад. Сильно не рад. Я буду всячески приветствовать изгнание темноухих, но не хочу, чтобы это делалось рядом с моим домом. Больше здесь не появляйтесь. И дело даже не в том, что контрразведка темных предполагает ваше появление тут. Если я еще раз вас тут увижу…
— Позовете патруль? — невинно осведомился он.
Я выдержал зловещую паузу.
— Хуже. Настолько хуже, что вы сами патруль позовете. Надеюсь, вы меня поняли. Играйте в свои шпионские игры где-то в другом месте.
Словом, я подстраховался: если этих людей уже поймали и теперь подослали ко мне с целью получить доказательства моего сотрудничества с их врагом — это маловероятно, ведь свидетельств ночного беглеца и шпика им должно хватить, но все же — то я не вышел за рамки. Они и так знают, что я не буду помогать ни им, ни аквилонцам — и я выдержал эту беседу в таком же тоне… Оп-па!
Меня внезапно осенило, что я проболтался: мои слова «ну раз вы друзья, то буду говорить прямо» фактически доказывают мою осведомленность, что ночной бегун из сопротивления, и узнать это я мог, только спрятав его от солдат в ту ночь.
Но ничего не случилось, никто не вломился с автоматами наперевес. Значит, не подосланы, ну и хорошо.
И да, я действительно сильно возражаю против шпионских игр у моего дома: мои жена и ребенок мне дороже всего остального.
