Он наблюдал за девушкой, надевшей колготки, несмотря на жару; ее обтянутые нейлоном ноги мелькали неподалеку от его машины, она была в уродливых белых тапках с носками без пятки; но он не сомневался, что модельные туфли лежат в большой сумке, висевшей у нее на плече, рядом с информационными бюллетенями, установочными документами и тезисами, а также, возможно, косметичка – она еще надеялась, что все окажутся заняты и ей доведется выступать с комментариями перед телекамерами в новостях.
Попадались и мужские версии в костюмах, купленных на распродажах «Братьев Брукс», решительно, с высоко поднятыми головами шагавшие вперед. С каждым кварталом их становилось все больше, они шли парами и тройками, пока полностью не заполнили оба тротуара; все двигались в одном направлении, почти армия, непреодолимая сила, честные, полные идеалов молодые люди, мечтающие принести пользу своей стране.
Они придут на работу раньше, чем он. Пробки были ужасающими.
* * *
Стенографическая запись показывала, что вторая встреча началась практически с того же места, на котором закончилась первая, – вполне безопасная техническая дискуссия о таких деталях, как ружейное ложе, приклады, спусковые крючки и оптические прицелы. Как если б участники достигли молчаливого согласия избегать неприятных тем и просто потянуть время, беседуя о вещах, которые так любят обсуждать снайперы.
Четверка женщин беспрестанно задавала мужчинам вопросы, пока у Ричера не возникло ощущение, что он уже видит перед собой новое оружие. Три женщины делали это для поддержания разговора, но четвертая упивалась происходящим, представляя, как ее контакт сидит где-то за границей в зале заседаний совета директоров и читает ее факс, не в силах поверить в точность описания технических требований.
Но кто эта четвертая женщина?
Кристин Ричардсон и Дарвен Девитт говорили заметно больше других. Стенограмма выглядела как сценарий фильма, в котором К.Р. и Д.Д. – главные звезды. Каждой досталось много чернил. Но они подошли к обсуждаемым вопросам по-разному. Ричардсон всячески поддерживала армию, каждый ее вопрос и каждый довод были направлены на то, чтобы пристыдить политиков, не желающих сделать мир более безопасным местом. Девитт демонстрировала беспокойство по поводу точки зрения конгрессменов. Она почти была пятым скептиком. Быть может, адвокат дьявола, или ее симпатии лежали совсем в другом месте. Может быть, детство в Хьюстоне и зубные клиники отца сделали ее финансовым консерватором. Но как бы ни складывались детство и юность Девитт, она обсуждала секретные детали не меньше других.
