— Выпустите меня, я запуталась…
Олю распаковали. В это время появился Дымитрий:
— Слышь, я в контору наведаюсь насчет красок. Если материал привезут, подпиши накладную за меня… — Он затянулся самокруткой, закашлялся. И когда отошел, Оля сердито сказала:
— Ему нельзя столько курить. Он же губит себя…
— Пойди объясни ему, — хмуро отозвался Слава. — Человеку и так тошно… Жена ушла, забрала пацана и не пускает отца повидаться с сыном. Такая стерва… Мужик только и спасается табаком и работой. Мы уж сколько говорили: ты, бригадир, кончай надрываться, а он знай новую козью ногу крутит…
— Разве он бригадир? — удивилась Оля. — Я думала, что дядя Женя…
И Славу, и других рабочих ребята звали по имени, только Евгения — дядя Женя, хотя и был он не старше остальных. Просто чувствовали в нем главного.
— Дядя Женя? — засмеялся Слава. — Дядя Женя, он начальство другого рода. Разве вы не знали?
— Нет. — Оля почему-то смутилась. — А кто он?
— Он — отец Евгений. Настоятель, значит, этого храма.
— Ну-у… — не поверил Борис.
А Федя сказал стесненно:
— Священники, они ведь в рясах всегда. А он… вместе со всеми носилки таскает…
— О церкви печется, вот и таскает. Он, можно сказать, весь ремонт на своих плечах вытянул. Сегодня вот тоже — с письмом от митрополита в исполком поехал. Выбивает разрешение, чтобы музей отдал иконостас, который из церкви. Он весь такой золоченый, резной, красотища. Здешний мастер Коробицын его делал. Двести лет работе…
Оля виновато объяснила:
— Мы и не думали… Вы его просто "Женя" да "Женя"…
— Для меня он Женя и есть. С детсадовских времен. В одном дворе до самой армии жили. Он по старой дружбе и на работу эту меня сагитировал…
Федя поколебался и спросил тихо:
— А почему он в священники пошел? С детства хотел?
— Нет, что ты. Это уже после Афгана… Поступал он в литературный институт, не получилось, взяли в армию… Мне вот повезло, на Северном флоте служил, а Женьку — на юг, в пекло. Ну и насмотрелся он там… "Нет, — говорит, — не сотворить нам, Славка, на Земле ничего доброго, если отвернулись от Неба…" Я его понимаю… — Слава присел у костра на ящик, шевельнул угли под булькающей кастрюлей. — А в детстве что… В детстве мы, как водится, мечтали стать капитанами. Женя даже песню потом сочинил про это. Давно еще…
Все вопросительно молчали. Если сказано о песне, надо бы ее услышать. Слава еще раз шуранул угли, попросил:
— Вы меня только не выдавайте ему. А то скажет опять: разболтался по вожатской привычке… Борь, принеси из подсобки гитару, она в углу, за ящиком с красками…
