"А если она далеко от дома?"
"Ну и не помрет!.."
Но тут вернулось последнее, с чем не поспоришь: "А если бы такое со Степкой?"
Чертыхнувшись, он развернул "Росинанта". Тот сразу отяжелел, заупрямился — на подъеме-то! Привставая от натуги на педалях, Федя поехал назад, потом соскочил, повел велосипед за руль. Девочка по-прежнему стояла у забора. Смотрела на подходившего мальчишку без удивления. Будто знала, что он вернется. И сказала, когда подошел:
— У тебя на спине майка порвана. На лопатке…
Федя закинул руку, нащупал вырванный клок и дыру.
— Фиг с ней. А с локтем у тебя что?
— Где?
Подавив стеснительность, Федя взял ее руку, повернул (черный аппарат опять закачался на ремешке). С локтя сорвалась красная капля.
— Ох, я и не заметила с перепугу… Тут гвоздь в заборе.
— Гвоздь, он ржавый. Вот протянешь ноги от заражения…
На "Росинанте" было две сумки-аптечки: одна под рамой — для велосипеда, другая под седлом — для всадника.
Федя разорвал хрустящий пакет с бинтом, скрутил тампон.
Ранка на локте была небольшой, но глубокой. Федя промокнул ее марлей, отбросил в подорожники покрасневший комок. Скрутил из бинта другой. Зубами вынул пробку из коричневого пузырька. У девочки жалобно округлился рот.
— Можешь визжать, только не дергайся, пожалуйста…
Морщась, как от собственной боли, он прижал к ранке пропитанную йодом марлю. Степка при таких случаях таращил глаза и мужественно сопел. Девочка страдающе сказала:
— Не буду я визжать… Ой… А ты что, всегда с собой медикаменты возишь?
— Ага… Говорят, что я перестраховщик…
— Кто говорит?
— Все… Родители. И я сам…
Он забинтовал ей локоть.
— Как у тебя ловко выходит… Учился, да?
— На себе. И на родственниках, — буркнул Федя. — Ну, все. Теперь будешь жить. Пока… — Сунул остатки бинта в сумку, встал на педаль.
— Постой. А майка-то…
— Что — майка? Я же ее йодом не заклею…
— Давай зашью. Услуга за услугу…
Он вдруг смутился. Проворчал:
— Я медицинские услуги бесплатно оказываю. Сейчас милосердие в моде. Социализм с гуманным лицом…
— Лицо-то гуманное, а спина драная. Как поедешь?
Федя опять дотянулся до спины. Клок был изрядный.
— А ты тоже перестраховщица? Иголку с собой носишь?
— Я живу тут в двух шагах. Пойдем…
— Ну да! Приведешь с улицы ободранного незнакомца, родители — в обморок. Да еще велик небось по лестнице тащить…
— Не надо тащить… А штопка — это же не йод, не страшно…
Федя подумал, что в драной майке являться в детсад за Степкой и в самом деле неловко. А заезжать домой и переодеваться — волокита.
