— Если она вздумает замуж за него… вы меня не отдавайте…
— Не бойся, Степка, до этого не дойдет…
— Кто их знает…
— Степ, а ты крепко его ремнем огрел?
— Ага. Два раза… Он теперь меня в суд потащит, да?
— Что он, совсем дурак, что ли?.. Да ты еще и маленький, для суда не годишься.
Степка недовольно примолк. Не любил быть маленьким.
— Не беда, что маленький, — поспешно сказал Федя. — Зато герой. Как ты здорово сегодня… пленку спас, и вообще.
Степка съежился и молчал.
— Я тебе значок подарю, — пообещал Федя. — Тот, "табуретовский". Помнишь, ты просил… Теперь ты заслужил.
— Правда? — тихонько обрадовался Степка. — Завтра, да?
— Хоть сейчас.
— Завтра… Сейчас все равно спать пора. — Степка высвободил плечо, улегся у стенки. Федя тоже лег.
Степка посапывал. Федя решил, что он засыпает. Тоже намаялся за день, бедняга… Но Степка вдруг сказал шепотом:
— Нет… не надо мне значок…
— Почему, Степ?
— Так… Я еще днем признаться хотел, да ты спал.
— В чем признаться-то? — встревожился Федя.
Все так же, носом в стену, Степка проговорил сбивчиво:
— Потому что я не из-за геройства… пленку спас. Наоборот… потому что трус… — Он всхлипнул.
— Степ, да ты что выдумал!
— Не выдумал… Думаешь, я почему побежал? Со страху. Перепугался, что меня тоже заберут… И когда мальчишки погнались, я это… от ужаса так на педали надавил… А про пленку даже не помнил нисколечко…
— Но ведь камеру-то не бросил…
— Я ее… наверно, случайно не бросил. Зато тебя бросил. Надо было заступаться, а я сбежал…
— Глупый… — дохнул ему в затылок Федя. — Ты же все правильно сделал. Пленка — это было главное… Если бы ты остался, все погубил бы… Я тебе точно говорю.
Степка ответил горько и рассудительно:
— Может, и точно. Только я ведь такой точности не понимал. Просто удрал, как заяц…
Федя утешил его, как сумел:
— Это тебе сейчас кажется, что ты боялся. Тогда ты очень даже смело действовал, а сейчас забыл. Так у многих бывает, даже у самых храбрых… И вообще, главное — не храбрость, а результат. Храбрыми и дураки бывают, и мерзавцы. Надо ведь еще знать, за что воюешь… Это мы однажды у костра сидели и про Афганистан, и вообще про войну заговорили, и отец Евгений подошел. Вот такое и сказал про храбрость… У него, кстати, орден Красной Звезды есть, Слава говорил…
Степка тихо и ровно дышал. Но явно не спал.
— Вот Миша, папа твой, он уж точно храбрый был, — сказал Федя. — По-честному. За тех, кто слабее, заступался… Он бы тебе сказал, что ты молодец.
— Не знаю… — прошептал Степка.
