Я молчал. Ревность ощутимо кольнула меня. Но тут же я подумал, что дело это давнее и свой "пиратский роман", написанный на старых газетах, я давно потерял. А Лёшка сейчас такой доверчивый, сам признался. Правда, он думает, что это во сне, но все равно он хороший.
— Ладно, Лёшка, — вздохнул я. — Подумаешь... Если хочешь знать, я перед тобой тоже виноват. Я в том году у тебя картинку стащил из коробки с елочными игрушками, чтобы на книжку наклеить. Помнишь, такой кораблик серебряный с раздутыми парусами?
— Да знаю я, — усмехнулся Лёшка.
— Знаешь? !
— Конечно. Ты потом два дня перепуганный ходил и на меня смотрел, как жулик на милицию... Я сперва хотел сказать, а потом думаю: лучше я у него немецкую открытку стырю, чтобы... ну, в общем, Садовскую надо было с Новым годом поздравить...
— Ну и... поздравил?
— Ага, — виновато сказал он. — Ты только про это никому не проболтайся.
— Как я проболтаюсь? Мы же во сне говорим... Да мне и не жалко ничуточки эту открытку.
— Да я не про нее... Про остров с привидением... А то она меня презирать будет. Я лучше потом сам ей признаюсь.
— Не надо. Мне это привидение нисколько не жалко.
— Нет, я признаюсь... Потом. Надо все же честность в себе вырабатывать.
— Я тоже стараюсь... Чтобы не врать очень часто. И если уж честное слово скажу, тогда изо всех сил держусь... Маме дал слово, что не буду с Артурычем спорить, и уже три недели не спорю. Правда, он десять дней в командировке был.
— Артурыч — это отчим, что ли?
— Ага. Я его так зову про себя...
— Здорово вредный?
— Как когда... Придирается.
— А отец пишет?
— Пишет, конечно. И деньги присылает.
— А к себе не зовет?
— Зовет... Да ну, не хочу я. Тут все свое, а там что... И маме трудно будет с Леськой управляться.
Я хотел сказать, что прежде всего не хочу расставаться с мамой, но постеснялся. Лёшка, однако, понял:
— Правильно. Без матери разве жизнь? У меня вот на неделю в Курск ездила, дак я и то...
— А зачем ездила?
— Там отец похоронен, под Курском. В братской... А твои почему развелись?
Я пожал плечами. Я не знал тогда и узнал причины гораздо позже, когда стал большим. И понял, что виноваты были не мама и не отец, а чужие равнадушные люди, вломившиеся в их судьбу. Но эта тема уже не для сказки. Это грустная реальность тогдашней жизни...
Лёшка переменил разговор. Сказал задумчиво:
— Я иногда думаю: что лучше? Честность или смелость?
— По-моему, всего лучше, когда вместе, — уверенно сказал я.
— А если вместе нету? Тогда как?
