Серёжа молчал целую минуту. Потом стиснул кулаки и тихо сказал:
— Если бы я знал, что он такой…
— А что бы ты сделал? — перебил Георгий Матвеевич. — Какой бы он ни был, он еще клоп. Я вот чего боюсь: как бы не стали к нему лезть с разными дразнилками, если про эту историю в школе узнают. Потому тебе и сказал заранее. Уяснил?
Серёжа машинально кивнул.
Мороженое было безвкусным и скрипучим, как замешанный на воде песок.
То, что случилось потом, Серёжа вспоминал со стыдом и омерзением.
В школе он пошел искать Стасика. Сначала Серёжа не испытывал ничего, кроме жгучей обиды. Он хотел только сказать Стаське: "Я же из-за тебя, может, жизнью рисковал, а ты… Эх, ты!" Но потом, когда он Стасика увидел, в нем колыхнулось озлобление. "Веселится, будто ничего не случилось. Предатель…"
Стасик и правда веселился. Вместе с одноклассниками играл в чехарду. Заметив Серёжу, Стасик сник.
— Иди сюда, — велел Серёжа.
Они отошли в угол. Серёжа прислонился к стенке и с минуту молча смотрел на Стасика. Тот шмыгал носом, глядел в сторону и моргал.
Серёжа сдержанно спросил:
— Зачем отдал Кисе нож?
Стасик заморгал сильнее, и глаза у него набухли.
— Нет, ты это брось, — жестко сказал Серёжа. — Знаем мы эти трюки: чуть чего — и сразу слезы пускать. Зачем отдал нож?
Стасик проглотил слезы и хотел опустить голову. Серёжа уперся пальцем ему в лоб и не дал.
— Ну?
Стасик отвернулся и стал смотреть в окно. Шепотом, но с незнакомой нагловатой ноткой он сказал:
— А чо?
Мгновенная злость как бы встряхнула Серёжу, и он ладонью хлестнул малыша по щеке.
Голова у Стаськи мотнулась в сторону и поникла как на стебельке. Серёжа увидел тонкую шею с отросшей косичкой светлых волос. В тот же миг волна отчаянного отвращения к себе хлынула на него и смыла все: злость, обиду, мысли о Стаськиной подлости. И одна только мысль сразу и четко застучала в нем: "Чем же я лучше его отца? Чем же? Чем? Чем я теперь лучше его?"
У Стаськи закапали уже непритворные слезы.
С тихим отчаянием Серёжа сказал:
— Перестань. Мне в тысячу раз хуже, чем тебе.
На них уже оглядывались.
Стасик стал послушно вытирать щеки ладонями. Ладони были грязные, и на щеках оставались разводы.
— Опять разукрасился. Пошли умываться, — морщась, проговорил Серёжа. Взял его за руку и повел в туалет.
Он говорил и вел себя со Стасиком как обычно. Однако делал все почти машинально. Не был он сейчас прежним Серёжей Каховским, который честен перед всеми и перед собой. "Чем я лучше его отца?"
