Потирая ушибленные места, выскочил во двор и увидел в темном небе гирлянды «фонарей». Было светло как днем. Хоть книгу читай!
Над немецкими позициями, а они были совсем рядом, то и дело вздымались языки пламени. Это бомбили врага советские ночные бомбардировщики. Наш утренний гость майор-летчик вызвал и навел на вражеские позиции женский авиационный полк У-2. Бесстрашные летчицы, невзирая на сильный зенитный огонь, проносились буквально над самой землей и сбрасывали бомбы на танки эсэсовцев. В течение часа ожесточенно бомбили летчицы позиции гитлеровцев. И еще долго после того, как они улетели на восток, бились в темноте языки пламени. Горела техника врага, рвались боеприпасы.
…Начался четвертый день боев. Солнце по-прежнему жарко опаляло равнину за Неманом, где неумолчно гремела орудийная канонада и треск автоматных и пулеметных очередей заглушался разрывами авиабомб.
Ночной массированный налет советской авиации нанес танковым частям противника значительный урон. Утром, наблюдая с НП, мы насчитали десятки сгоревших и еще дымившихся танков врага. Но эсэсовцы с остервенением обреченных продолжали рваться вперед. Их положение теперь значительно осложнилось. Нашим войскам под огнем удалось снова навести мост через Неман. К нам на помощь начали переправляться свежие части.
Именно поэтому гитлеровцы стремились как можно скорее разбить наши части в своем тылу, чтобы бросить все силы для отражения усиливающихся с каждым часом атак с фронта.
Бой шел почти ряДрм с наблюдательным пунктом. Отсюда, с НП, располагавшегося на гребне небольшой высоты, были хорошо видны фашистские танки и мотопехота, которые в течение нескольких часов волна за волной атаковывали наши позиции.
Командир дивизиона противотанковых орудий майор Положий доложил командующему артиллерией дивизии полковнику Жилину, что снарядов при самом экономном расходовании осталось на несколько часов боя.
В этот момент меня вызвал начальник штаба дивизии полковник Кизимиров. Он стоял возле машины с радиостанцией, замаскированной у маленького домика рядом с шоссе, на которое и старались прорваться немецкие танки.
— Послушай-ка, — сказал он мне, — что немцы говорят. Пытался я связаться по радио со штабом корпуса, но фрицы так кричать стали, что работать совсем нельзя.
Внутри радиостанции было уютно, чисто. Даже не похоже, что в одном километре отсюда идет смертельный бой. Девушка-радистка подала мне наушники. Начала тихонько вращать ручку настройки приемника.
