Сидят в избе-развалюхе четыре мужика. Председатель, стало быть, колхоза этого, нищего, как все крестьянство страны, животновод, кладовщик и бригадир: местное правление. Надымили цигарками с самосадом и сетуют, что хозяйство организовано плохо, а начальство руководит сверху неумно.
А потом — р-раз: это они начинают партийное собрание! И нормальные адекватные мужики словно переключают внутренний регистр: несут официальную демагогию и всерьез предлагают всякую фигню, чтоб какие-то высосанные из пальца и из воздуха премии, штрафы, социалистические соревнования и прочая муть отразили линию районного руководства. Чтобы их партийные отчеты в райком соответствовали намеченным партией процессам в стране.
И у людей вдруг меняется словарь, выражения лиц, даже тембр и интонации голоса меняются. Хоп! — и люди повернулись другой стороной своей сущности.
Фиговатый рассказ очень силен именно резким сопоставлением двух социальных ролей одного и то же человека: вот он как крестьянин на своей (хоть и советской) земле, работник с человеческими заботами — и вот он как единица Коммунистической Партии, и претворяет в жизнь политику родной партии. Человек как личность — и как винтик бюрократической машины.
Вот такие «Рычаги» написал Яшин, а больше ведь о нем и вспомнить нечего.
Поразительно не то, что в человеке совмещаются две социальные роли — в человеке и больше совмещается. Отец, сын, муж, друг, работник, патриот, болельщик, охотник и бытовой пьяница — прекрасной души человек, знакомьтесь, это ваш новый сосед. И не то удивляет, что две социальные роли противоречат друг другу — страдающий от идиотизма власти крестьянин и верный исполнитель приказов этой власти. Человек — животное политическое, а значит подневольное. Как индивидуум хочет одного — а как член социума делает другое. Об этом социально-психологическом дуализме мы еще много говорить будем. Вот эсэсовец любит детей — а работает в концлагере. Вот любитель природы — валит лес: на жизнь зарабатывает.
Главное здесь — что как только человек воплощается в одну социальную роль — другая перестает для него существовать. Он не шизофреник, раздвоением личности страдать не способен. Или он заезженный донельзя Советской Властью крестьянин — или он проводник идей Советской Власти и ее функционер. По очереди! Но не одновременно, не в один и тот же миг.
И когда он крестьянин — он осуждает некомпетентного и черствого функционера-начальника, не вникающего в труд и нужды крестьянин. Но когда он сам функционер — он абсолютно чужд смыслу и заботам реальной (его же собственной!!!) крестьянской жизни.
