— Испей-ка горяченькой медовухи! У вас на юге, поди, такой не делают. Од, подай-ка путнику полотенце! Не хватало нам, чтоб он подхватил насморк!
Ши отхлебнул из кувшина и нашел, что медовуха чем-то напоминает пиво, а чем-то и настоящий мед. Тягучая приторная жидкость поначалу пошла не в то горло, но он куда больше был озабочен тем, чтобы удержать фасон перед хозяевами, нежели собственным самочувствием. Наконец первый глоток покатился в желудок, и дальше дело пошло веселей. Он снова начал чувствовать себя человеком.
— Назови же имя свое, незнакомец,— потребовал Сверр.
Ши ненадолго задумался. Придя к заключению, что фамилии у этой публики, скорее всего, не приняты, в конце концов он ответил попросту:
— Гарольд.
— Как-как?
Ши повторил по возможности более внятно.
— А-а,— обрадовался Сверр.— Харальд.
Из-за перестановки ударения это прозвучало почти как слово «харя».
* * *
Вскоре Ши, полностью одетый, но все еще босой, восседал на скамье, на том месте, что указал ему Сверр. В ожидании ужина он оглядывал зал и своих соседей, сидевших за тем же столом. Напротив него расположился рыжеволосый, с рыжей же бородой гигант средних лет, наружность которого сразу напомнила Ши странную фразу Сверра о красном медведе. Пола его багряного плаща откинулась, открывая шитый золотом пояс. За ним сидел еще один рыжий, только чуть посветлее, тонкий в кости, с лисьей физиономией и живыми, подвижными глазками. Затем — юный блондин с золотистым пушком на щеках, примерно тех же габаритов и комплекции, что и сам Ши.
В середине скамьи от пола до потолка вздымались две толстые, богато украшенные резьбой колонны из черного дерева, поставленные так близко к столу, что образовывали нечто вроде трона. Восседал на нем не кто иной, как провожатый Ши, одноглазый седобородый старик. Бесформенная шляпа лежала перед ним на столе, а сам он, облокотясь на одну из колонн, вел беседу с одним из гостей — крупным молодым блондином, эдаким крепким орешком, добродушное лицо которого в этот момент было омрачено тревогой. Рядом с этим последним к столу были прислонены огромные ножны, как раз под стать тому мечу, который видел Ши на стене.
Исследователь чужих миров скользнул взглядом по лицам собравшихся и остановился на стройном юноше. Тот кивнул ему и, обогнув стол, подошел ближе.
— Не возражаешь, если я присяду? — застенчиво улыбнулся он.— Ведь еще Хавамал говорил:
Горе сердце снедает, Коли добрым друзьям
Не поведаешь мысли свои.
