Он поднял воротник дубленки и похлопал руками в теплых перчатках.
– Нежарко сегодня!
– Угу.
– Я слыхал, у тебя были проблемы в Аскоте…
– Были.
– Мне Константин Бреветт рассказал.
– Понятно.
– Ага… – Вик Винсент помолчал. – Если миссис Сэндерс снова понадобится лошадь, лучше предоставь это дело мне.
– Это Константин так сказал?
– Да.
Он смотрел, как выводят первых лошадей. Номер четыре сзади выглядел нормально, но спереди смотрелся неуклюже.
– Я однажды купил такого жеребчика, – заметил Вик. – Рассчитывал, что с возрастом плечи у него разовьются. А он так и остался непропорциональным. Покупая растущего жеребенка, всегда рискуешь…
– Да, наверно, – ответил я. Бедная тетя Антония!
Еще несколько секунд он стоял молча, но я уже прекрасно понял его. «Не вставай мне поперек дороги и не покупай этого жеребчика». Наконец он кивнул с видом человека, оставшегося хозяином положения, и удалился.
Громкоговоритель захрипел, прокашлялся и объявил о начале торгов.
Я вошел в зал. На просторной трибуне стояло четверо-пятеро барышников, но места для покупателей были еще пусты. Несмотря на то что за окнами было светло, под потолком ярко сияли прожектора, и песчаный круг, на который выводят лошадей, был выровнен граблями. Аукционист с надеждой смотрел в сторону двери. Лот номер один виновато появился на арене, сопровождаемый группой озабоченных людей – видимо, его нынешних владельцев.
Покупателей на него не нашлось. Лот номер один удалился в противоположную дверь, и озабоченные люди ушли вслед за ним.
На лот номер два и номер три покупателей тоже не нашлось. Британские устроители аукционов обычно планируют продажи с расчетом на то, что потенциальные серьезные покупатели появляются в середине дня, и потому лучших годовиков ставят именно на это время, а мелкие фермы вроде той, которой владеет тетя Антония, подбирают остатки.
При ярком освещении лот номер четыре выглядел значительно лучше. Все лошади при ярком свете выглядят лучше, как и драгоценности, – вот почему устроители аукционов и ювелиры не жалеют денег на электричество.
Аукционист добросовестно начал торг, явно не рассчитывая на удачу. Он принялся накручивать цену без единого серьезного предложения. Когда дошло до тысячи, я довольно нерешительно махнул каталогом. Если я куплю жеребчика за тысячу, Антония меня сожрет.
– Спасибо, сэр! – отозвался аукционист, несколько удивленный, и умело выудил из абсолютно пустых рядов прямо перед собой тысячу сто.
