– Точно нет. Я не виделась ни с Мэдж, ни с тем парикмахером, а Паули не было в городе.
– Но ведь кто-то знает! – сказал Николь. – Джонас, а ты кому говорил?
– Никому. Я не сказал человеку, которому принадлежал этот конь, для кого я его покупаю, и не сообщил в транспортную фирму, куда его надо доставить.
– Но ведь кто-то знает, – повторил Николь.
– У тебя есть недоброжелатели? – спросил я.
– Все профессиональные жокеи меня люто ненавидят.
– А любители?
Он усмехнулся:
– И любители тоже.
– Нет, – сказал Константин. – Как бы другие жокеи ни завидовали успехам Николя, вряд ли кто-то из них способен скупать или воровать лошадей исключительно ради того, чтобы помешать Николю сделаться чемпионом.
– Да, им бы пришлось порядком повозиться! – заметил Николь.
Голос у Константина был низкий и звучный, ему было тесно в этой комнате. Николь обладал теми же данными, но еще не сознавал своей силы, так что его голос звучал тише, более естественно. Он не служил орудием самоутверждения.
– А как насчет Уилтона Янга? – поинтересовался Николь.
Константин верил, что Уилтон Янг способен на все. Он был единственной угрозой безраздельному владычеству Константина в мире английских скачек. Это был упрямый, как осел, йоркширец, не имевший ни малейшего представления о светских манерах. Он занимался почтовым бизнесом, и ему чертовски везло с лошадьми. Он не старался щадить чужие чувства, поскольку не подозревал об их существовании, и судил о людях исключительно по их умению зашибать деньгу. Они с Константином не уступали друг друг в беспощадности, а людям, которых подминает под себя паровой каток, очевидно, все равно, скрежещет он или как следует смазан.
– Конечно! – воскликнул Константин, и лицо его исказилось от гнева. – Уилтон Янг!
– У этих двоих не было йоркширского акцента, – заметил я.
– А это здесь при чем? – осведомился Константин.
– Уилтон Янг старается нанимать на работу исключительно йоркширцев. Всех прочих он ни в грош не ставит.
– Надменное ничтожество! – бросил Константин.
– Честно говоря, я не представляю себе, чтобы он положил столько трудов исключительно ради того, чтобы помешать миссис Сэндерс подарить Николю на день рождения лошадь.
– Вот как? – Константин посмотрел на меня свысока, словно говоря: «Скажите кому другому!» – Он пойдет на все, чтобы досадить мне, на любую мелкую пакость!
– Но откуда он мог знать, что лошадь предназначается для Николя?
Ему понадобилось не больше трех секунд, чтобы найти объяснение:
