Система взяток выросла, видимо, из ирландского «пенни на удачу»: в старину, продавая лошадь, ирландец обязательно возвращал покупателю один пенни из его денег, «на удачу». Всего-навсего один пенни!
Нет ничего дурного в том, что заводчик награждает барышника, которому удалось продать его лошадь за хорошие деньги. Плохо, когда барышник сам требует награду сверх оговоренной платы. А когда он начинает требовать ее с угрозами, да еще приводит их в исполнение, – это уже преступление.
Слухи разносятся по аукционам со скоростью света. Я услышал о том, что у кобылки от Уинтерфренда шумы в сердце, за десять минут до того, как она пошла с торгов, и, как и все, поверил этому.
Мне часто говорили, что система взяток растет и ширится. Некоторые заводчики выворачивались, как могли, а некоторые так даже приветствовали ее: она более или менее гарантировала, что они получат за свою лошадь хорошие деньги. А такие вот неуступчивые миссис Хантеркум страдали.
– Ну? – воинственно спросила она. – Софи сказала, чтобы я попросила у вас совета. И что же вы посоветуете?
Для тети Антонии я был чересчур реалистом. Я знал, что ей не понравится то, что я скажу, и все-таки сказал:
– У вас три выхода. Первый – давать на лапу. В конечном счете вы все равно останетесь с прибылью.
– Не буду! – Она гневно сузила глаза. – Впрочем, чего и ждать от такого, как вы!
– Второй выход, – продолжал я, – это распродать лошадей, заложить дом и жить на проценты.
Она разгневалась еще больше:
– А как мне удастся получить приличные деньги за своих жеребцов и кобыл? А дом… дом уже заложен.
И, судя по ее тону, больше она получить уже не надеялась.
– В-третьих, вы можете каждый раз ездить на торги лично. Устанавливайте разумную начальную цену и просите кого-нибудь из своих знакомых начать торг. Берите с собой ветеринара с пачкой сертификатов. Сообщите всем агентам крупных фирм и прочим, до кого доберетесь, что ваша лошадь вполне здорова, кто бы что ни говорил по этому поводу. Обещайте вернуть деньги, если лошадь окажется больной.
Она снова воззрилась на меня.
– Я не могу. Это будет ужасно утомительно.
– Но вы ведь продаете всего шесть-семь жеребят в год.
– Я уже старая. У меня высокое давление, лодыжки опухают…
Это было первое человеческое высказывание, какое я от нее услышал. Я улыбнулся ей, но она не ответила.
– Это все, что я могу для вас сделать, – сказал я, вставая.
– Не закрывайте дверь, когда будете выходить, – сказала она. – А то мне придется вставать, чтобы выпустить собак.
