Она вздохнула.
А Мюфит был хорош! Кровь с молоком, черноглазый. А брови! А осанка! Такой важный. Сколько ему тогда было? Лет двадцать восемь?
Она вздохнула, встала и пошла к лестнице, хотела помыть руки. Джевдет быстро съехал вниз по перилам.
Старуха услышала шорох. Остановилась. Что это? Может быть, мальчишка подсматривал?
В тревоге она спустилась по лестнице.
Но ведь Шехназ говорила, что его нет дома? Если бы вернулся, то позвонил бы. Она вспомнила: в дом можно пройти от соседей; встревожилась еще больше. Так оно и есть. Прошел от Зехры, спрятался на лестнице, подсматривал; все видел, ай, беда, беда! Завтра расскажет отцу. Тогда дело плохо.
Старуха подошла к чуланчику.
Там было темно.
— Сынок! — окликнула она.
Ответа нет.
— Джевдет, сынок! — позвала она громче.
Снова никакого ответа. Она быстро вошла в комнатку, нащупала постель, присела: мальчишка спал. Она потихоньку потрясла его. Толкнула сильнее.
— Ух!.. Кто здесь?
— Ты давно пришел, сынок?
— Давно уже.
— Ты спал?
— Да.
— Узнаешь меня?
— Да, вы мать дяди Адема!
Старуха вздрогнула. Если он проснулся только сейчас, как он мог сразу узнать ее, да еще в темноте?
Она вышла из комнатки.
Ну, конечно, мальчишка все видел. Надо скорее рассказать об этом Шехназ и Адему.
Из комнаты вышла улыбающаяся Шехназ.
— Мальчишка подсмотрел? — Она растерянно взглянула на Адема, помолчала. — Ну и пусть! Старик все равно не поверит!
— Как знаешь… Смотри сама.
— Вы уже уходите?
— Пора, — ответил Адем.
Дверь за гостями закрылась. «Может быть, старухе только показалось? — спросила себя Шехназ. — Разбудить мальчишку? — Она сделала несколько шагов к чуланчику пасынка. — А что, если муж поверит не ей, а мальчишке? Ну что ж! Ему же будет хуже!»
Джевдет долго не мог уснуть. Он думал о странных и необычных событиях сегодняшней ночи.
А Шехназ лежала и думала об Адеме. Вот таким должен быть муж! Такому и душу можно отдать. Если бы они были всегда вместе…
По ее телу пробежала дрожь.
Как это быстро произошло, за каких-то два-три дня. И она совсем не виновата. Вчера вечером муж сам предложил посидеть вечерком с Адемом. Вот дурак! «Этот Адем давно пристает, разреши нам немного выпить!»
Она улыбнулась.
Ну и обвела же она его вокруг пальца! Нарочно принялась ворчать, ругаться. Как раз в это время пришла мать Адема, спросила, чем она так расстроена. Здорово притворилась: «Чем где-нибудь пить, лучше дома, на глазах. А там, чего доброго, уснет, обокрадут еще! И у нас можно посидеть. Ну, как знаете, я не хочу вмешиваться в ваши дела. Мой сын уважает Ихсана-эфенди, только и говорит о нем…»
