Детская библиотека. Том 23 | страница 4

К счастью, повар ещё не успел развести огонь.

О, находчивость — великая вещь! Как-то мне случилось одним выстрелом подстрелить семь куропаток. После этого даже враги мои не могли не признать, что я — первый стрелок на всём свете, что такого стрелка, как Мюнхаузен, ещё никогда не бывало!

Дело было так.

Я возвращался с охоты, истратив все свои пули. Вдруг у меня из-под ног выпорхнуло семь куропаток. Конечно, я не мог допустить, чтобы от меня ускользнула такая отличная дичь.

Я зарядил моё ружьё — чем бы вы думали? — шомполом! Да, обыкновеннейшим шомполом, то есть железной круглой палочкой, которой прочищают ружьё!

Затем я подбежал к куропаткам, вспугнул их и выстрелил.

Куропатки взлетели одна за другой, и мой шомпол проткнул сразу семерых. Все семь куропаток свалились к моим ногам!

Я поднял их и с изумлением увидел, что они — жареные! Да, они были жареные!

Впрочем, иначе и быть не могло: ведь мой шомпол сильно нагрелся от выстрела и куропатки, попав на него, не могли не изжариться.

Я сел на траву и тут же пообедал с большим аппетитом.

Да, находчивость — самое главное в жизни, и не было на свете человека находчивее барона Мюнхаузена.

Однажды в русском дремучем лесу мне попалась черно-бурая лисица.

Шкура этой лисицы была так хороша, что мне стало жаль портить её пулей или дробью.

Не медля ни минуты, я вынул пулю из ружейного ствола и, зарядив ружьё длинной сапожной иглой, выстрелил в эту лисицу. Так как она стояла под деревом, игла крепко пригвоздила её хвост к самому стволу.

Я не спеша подошёл к лисице и начал хлестать её плёткой.

Она так ошалела от боли, что — поверите ли? — выскочила из своей шкуры и убежала от меня нагишом. А шкура досталась мне целая, не испорченная ни пулей, ни дробью.

Да, много бывало со мною всяких удивительных случаев!

Пробираюсь я как-то раз через чащу дремучего леса и вижу: бежит дикий поросёнок, совсем ещё маленький, а за поросёнком — большая свинья.

Я выстрелил, но — увы — промахнулся.

Пуля моя пролетела как раз между поросёнком и свиньёй. Поросёнок завизжал и юркнул в лес, а свинья осталась на месте как вкопанная.

Я удивился: почему и она не бежит от меня? Но, подойдя ближе, я понял, в чём дело. Свинья была слепая и не разбирала дороги. Она могла гулять по лесам, лишь держась за хвостик своего поросёнка.

Моя пуля оторвала этот хвостик. Поросёнок убежал, а свинья, оставшись без него, не знала, куда ей идти. Беспомощно стояла она, держа в зубах обрывок его хвостика. Тут мне пришла в голову блестящая мысль. Я схватил этот хвостик и повёл свинью к себе на кухню. Бедная слепая покорно плелась вслед за мною, думая, что её по-прежнему ведёт поросёнок!