Какое-то время они препираются, а потом студент говорит: «Не столкуемся мы с вами. С вашей точки зрения, это просто и допустимо, а по-моему, так нельзя.»
Это о многих из нашего поколения. Сперва смело бьешься в Порт-Артуре, а вернувшись домой, действуешь в обход. Не все справились с этим соблазном, но у Иосифа получилось.
Теперь о словах. Они бывают яркие и блеклые. В этом тексте яркого ни одного. Лишь в последней фразе слышен его голос. Сколько раз я такое наблюдал! Несогласие долго накапливается, а затем он говорит: нет.
Ох, и строг был Иосиф. Строг и справедлив. Как-то я посетовал на бедность, а он замахал руками. «Лучше выпячивать не живот, а грудь. И не от количества съеденного, а от внутреннего ощущения: это — плохо, а это — хорошо.»
Вот этим мы спасались. Комната крохотная, едим через день, а ощущения правоты сколько угодно. Так что сутулость нам не угрожала. Спина прямая, плечи развернуты. Нет — нет, да — да. Вы считаете это допустимым, а по-моему, так нельзя.
ДОКУМЕНТЫ
Мы считали, что портартурец — это навсегда. Да и наши обязательства навсегда. Пусть нас связывает не победа, а поражение, но и это немало. Есть о чем поплакаться друг другу в жилетку.
Еще у нас был Трумпельдор. Если даже помочь он не сможет, но совет даст обязательно. Постарается объяснить — почему и зачем.
Самое главное в письмах Иосифу — лица. Читаю — и вижу всех. Вот они какие, наши солдаты. Этот черный и бородатый. Тот лысый и бритый. Возможно, наоборот, но отчего не пофантазировать? Не попытаться вместе с темой из текста вытащить автора.
Вот этот солдат мысли выражает с трудом. Поэтому его фразы жестки, как военный ремень. Правда, воюет он отлично. Да и о благодарности помнит. Знает, что надо не только пожелать здоровья, но и приписать: «С почтением».
«Присоединяюсь к просьбе товарища Дубовского к Вам и прошу Вас ответить нам совет и написать, где Вы теперь живете. У меня находится опись имущества, пропавшего в Порт-Артуре, с подписью командира полка. Могу ли я вытребовать эти деньги? Будьте здоровы, ожидаю Ваш ответ. С совершенным почтением. Киев. М. Васильковская, 32».
Другой автор явно переживает. Как отнесутся к его просьбе? Не будет ли сложностей с ответом? Представьте, кое-что он продумал заранее. По крайней мере, по поводу марок адресат точно может не переживать.
«Многоуважаемый Иосиф Владимирович Трумпельдор! В минуту тяжелую я вспомнил Иосифа Владимировича. Прибегаю к Вам с просьбой, а так же за советом, дело в следующем: до настоящего времени я жил в Киеве, не имея удостоверение с полка, а теперь требуют от меня удостоверение с полка и о беспорочной службе. Три года назад я посылал в полк, чтобы мне выслали удостоверение, так мне ответили, что тех начальствующих лиц, которые были при мне, которые могли бы удостоверить мою личность, уже нет. Так вот, дорогой Иосиф Владимирович, покорнейше Вас прошу уделить мне немного времени и посоветовать, как мне вытребовать такое удостоверение, иначе я теряю права. Прилагаю при сем две марки по семь копеек и прошу Вас при получении сего написать мне ответ заказным письмом по нижеследующему адресу. К Вам с совершенным почтением М. А. Дубровис».
