Говорят, эта война бесславная. Действительно, флот погиб, армия попала в плен. Формально успехов никаких. Зато есть кое-какие открытия. Например, стала ясна разница между армейским командованием и народным героем. Между тем, кто вменен в обязанность, и тем, кого выбрал ты сам.
Даже японцы с этим согласились. Почему? Читайте их сказки и все поймете. В них побеждают не богатеи и хозяева жизни, а такие, как мой друг. Чтобы все получилось, особые права не нужны. Да и устроиться можно всюду. Хоть на кончике иглы.
Кстати, наше пространство в Хамадере не намного больше кончика иглы, а что тут только не разместилось! К сапожной мастерской, фотоателье и театру прибавилось вышеупомянутое издание.
Сперва это была доска с приколотыми листочками.
Вообразите день выхода номера. Во дворе — толпа. Первые ряды читают сами, а остальные довольствуются пересказом. Могли бы подождать своей очереди, но им хочется поскорей. Вдруг о них написано в рубрике «Говорят.», а они об этом не знают.
Я еще упомяну этот раздел, а пока скажу в общем. Тут были тексты на любой вкус. Для беглого взгляда — заметки, для внимательного — статьи. Наш основной автор — а это, как вы догадываетесь, был Иосиф — отчитывал неумелых и поощрял лучших. Когда я думаю о газете, то представляю его решительный жест.
Доска — не лучшее пристанище для мыслей и недоумений. К тому же, как говорилось, мы были из породы неуспевающих. Услышим что-то, поймем не так и пустим гулять по лагерю. Когда мысль вернется к автору, он ее не узнает. Совсем иное, если газета вышла из типографии. Разложишь на столе — и точно ничего не упустишь. Прочитаешь медленно и до конца.
Особым успехом пользовалась упомянутая рубрика «Говорят.». В ней Иосиф в пух и прах разбивал сплетников. Особо ретивых мог назвать по фамилии. Чтобы в другой раз было неповадно.
Наконец, газета приобрела солидный вид. Она не писалась от руки, а печаталась на гектографе. Несмотря на эти достижения прогресса, мало что изменилось. Прямо с утра в пятницу народ толпился, вскипал, хотел быть в первых рядах. Зато если кому-то достался номер, то на лицах читалось: мы приобщились, а у вас это впереди.
Ко всему привыкаешь. К тому, что у нас свое издание. Даже к тому, что оно печатается на специальной машине. Единственное, чему и сейчас я удивляюсь — как быстро текущие новости превращались в черные буковки! Обнаруживая в газете знакомое имя, мы едва ли не протирали глаза.
Такое не испытаешь в парикмахерской и в фотоателье. Может, только в театре. Я уже говорил, что мы смотрели на сцену, а видели себя. Не себя — так нашего общего друга. Он размахивал единственной рукой и буквально рвался из плена.
