— Так, может, сам скажешь да перед учительницей на колени станешь, прощения попросишь…
Софья Марковна засмеялась. Громко, во весь рот, даже ладонью прикрылась. Плечи ее ходуном заходили, глаза наполнились нескрываемой радостью.
Отец ничего не понял. Он как стоял посреди хаты, так и застыл. Переводил взгляд то на мать, то на учительницу. Держался с еще большей настороженностью. Мать же молчала, она не хотела ничего говорить за учительницу. Она-то уже знала, что я, ее Петручок, ничего плохого в школе не сделал. А по какой причине учительница пришла к нам — пускай, мол, сама скажет.
И учительница, вволю насмеявшись, начала разговор с отцом:
— Насмешили вы меня, дядя Прокоп… И своей «пани» и своим «на колени».
Она закашляла, прикрыла платочком рот. Глаза ее все еще смеялись.
— Ну, это уж наша темнота деревенская… Простите! — начал оправдываться отец. — Но что-то вы к сыну имеете? — Он все еще не скрывал своей озабоченности, своего беспокойства за меня.
— Сказать честно? — Софья Марковна успокоилась.
— Очень прошу.
— Только отцу?
— Ну, и мать же дома…
— Мать знает, а вам, дядя Прокоп, скажу — хороший сын у вас… Петручок лучший в школе ученик, — подчеркнула Софья Марковна.
Отец был ошеломлен. Он искренне предполагал, что учительница навестила нашу хату неспроста — ведь мог же я в чем-нибудь провиниться.
Он даже и предположить не мог, что учительница пришла именно к нему, как к хозяину дома, чтобы и его поучить уму-разуму, дать совет.
И, должно быть, вспомнив слова Софьи Марковны, сказанные раньше, отец спросил:
— Так что ж это он сделал хоро-оше-е? Может и нам скажете?
— Скажу, — поднялась из-за стола Софья Марковна. — Только дайте слово мужчины, что выслушаете меня внимательно до конца…
Отец пожал плечами, посмотрел снова на мать, а потом на Софью Марковну. Я, услышав последние слова учительницы, вышел из-за перегородки. Отец и на меня посмотрел недоумевающе. И, видимо, какая-то догадка мелькнула у него в голове, и он медленно, будто нехотя, подошел к столу, сел на скамью.
— Ну, так договорились? — обратилась к отцу Софья Марковна.
— Да говорите уж, — неохотно сказал отец и взглянул на меня.
— Хорошее Петручок то сделал, что в колхоз записался…
— Ну-ну, — вскочил отец от неожиданности.
— А уговор? — напомнила Софья Марковна. — Я же просила выслушать…
Отец махнул рукой, будто стряхивая с нее что-то липкое, но тут же сел на место и начал набивать трубку.
— Это лучшее, что мог сделать наш хороший ученик, живя тут без ровесников-одноклассников, в деревне… Наши же, тихославичские, все вместе в один колхоз записались. Есть уже коллектив…
