— Да-да! — сказал Шарль, бросившись к нему на шею. — Мужество опять возвращается ко мне, передо мной открывается перспектива новой жизни! Да, Уилки, с Божьей помощью мы добьемся всего!
— Мы победим, Шарль! А теперь, — важно прибавил он, — пора прощаться. Мисс Нэнси, в следующий раз вы увидите своего жениха только в тот день, когда он придет положить к вашим ногам генеральские эполеты.
После отъезда молодых людей в политических взглядах мистера Макдауэла произошла разительная перемена. Поддавшись влиянию жены, старик вдруг перестал сочувствовать Северному вопросу или по крайней мере тщательно скрывал свое сочувствие. Миссис Макдауэл не переставала убеждать мужа, что в основе противоречий лежит отнюдь не вопрос свободы негров — вопрос, который сам по себе представляет мало интереса, — а споры о громадных налогах, которые северяне берут с южан.
— Все твои плантации погибнут, — говорила Сара мужу, — если ты не остановишь этого напора. Президентские выборы проиграны. Чтобы избежать верного разорения, Югу оставалось лишь одно: предложить полюбовную сделку, от которой Север гордо отказался. Значит, пришло время взяться за оружие.
Макдауэл подумал с минуту.
— Ты, Сара, — сказал он, — женщина с большим умом и, возможно, права. Все наши ричмондские друзья говорят то же, что и ты. Но ты же знаешь, Сара, я не политик и не могу поручиться за то, чего не знаю. Что же касается влияния налогов на торговлю хлопком, так об этом мне известно больше, чем новому президенту союзных Штатов. Видишь ли, между нами говоря, в прошлом году от продажи моего хлопка, несмотря на уплату налогов, я выручил более пятидесяти тысяч долларов прибыли.
— Ты ничего не понимаешь, — пренебрежительно заметила Сара.
— В политике — согласен! Но в хлопчатобумажном деле я собаку съел!
— Ты видишь только торговую сторону, — недовольно пожала плечами гордая Сара.
— Ах, господи, — скромно ответил ее муж, — я плантатор и говорю со своей точки зрения.
— Поверь, никогда тебе не быть политиком.
— Искренне надеюсь на это, милая Сара. Повторяю тебе, я фабрикант. Если мне закроют рынки сбыта и перекроют доступ к морю, скажи, пожалуйста, как я буду тогда сбывать свои товары?
— Мы обсуждаем вопрос нашей национальной гордости!
— Для ваших политиков — пожалуй! А для меня, плантатора, дело только в продаже моих товаров.
— Лучше скажи прямо, что стоишь за Север.
— Я этого не говорю, милая Сара, нет, сохрани меня Бог, хотя у меня много близких друзей на Севере, особенно в Нью-Йорке и Бостоне. Да, — продолжал со вздохом плантатор, — в обоих лагерях у меня есть очень дорогие мне люди. Оттого это противостояние особенно тяжело для меня. Это самая ужасная из гражданских войн, которых немало было в истории мира. Мое счастье, что годы позволяют мне оставаться в стороне.
