Сама лиса осталась на крыше, подумала: собаке сюда не забраться; медведь влез на толстую ель, а волк спрятался под кучей хвороста.
Вот собака, кошка, петух и гусь подошли совсем близко. Кошка сразу заметила кончик волчьего хвоста, который нечаянно остался торчать из- под хвороста. Посмотрела она одним глазом, посмотрела другим, решила, что это мышь и — хоп! — кинулась на него. Волк испугался, завопил во всю глотку и помчался в лес.
При виде такой огромной мыши кошка перепугалась, вспрыгнула на ёлку, где медведь спрятался. И только тогда заметила там страшного зверя, когда вонзила ему в нос все десять когтей. Медведь заорал ещё громче волка, спрыгнул с верхушки ели, вывихнул себе шею и тоже удрал в лес.
А петух и гусь взлетели на крышу. Гусь голосил так, что на весь свет было слышно:
— Га-га, поймать бы врага! Поймать бы врага, га-га-га!
И лиса не усидела на месте, подумала, что эти двое пришли не иначе как за ней. Она света не взвидела, помчалась по гребню крыши и свалилась кубарем в крапиву. Обстрекала морду, даже расхворалась потом надолго от испуга. И нашла она своих друзей лишь на третий день в Вильяндимаа {3} у ручья Синиалликас, где они жажду утоляли.
— Вот это была потасовка, братцы! — заохала лиса и тоже сунула свой нос в холодную воду.
— Ох-хо-хо, что уж об этом толковать. И то ладно, что шкуру свою спасли! — сказал медведь.
А волк благоразумно промолчал — побоялся, что ещё его самого возьмут в переделку.
Так окончилось это хождение в суд и исполнение судебного решения. Все были рады, что не произошло чего-нибудь похуже, и никто больше не осмеливался подходить близко к деревне.
А старый Карья-Эку жил припеваючи до конца дней своих.
Волк грустно сидел под берёзой, тетерев сидел на верхушке берёзы и токовал так, что на весь лес отдавалось.
Когда тетерев прервал на миг своё пение, волк пожаловался:
— Видишь ли, дорогой сосед, я, бедный, с голоду подыхаю!
— Как так, почему ж ты подыхаешь с голоду? — спросил тетерев.
— Слишком знакома пастухам моя шуба. Как только покажусь где-нибудь, они принимаются вопить и натравливать на меня собак. С самой весны молодой баранинки не пробовал.
— Скверная история, очень скверная история, — согласился тетерев.
— Да, история скверная, это и я говорю, — вздохнул волк.
Тетерев потоковал ещё чуточку, подумал да и посоветовал:
— Разведи огонь, раздуй пламя, прыгни через пламя десять раз туда и обратно. Вот увидишь, что цвет шерсти переменится. Тогда пастухи больше тебя не узнают, хоть под носом у них разгуливай.
