Час мёртвых глаз | страница 55
– Вечернее богослужение, – ответил Цадо. – Застало меня на полдороги. Я ехал со связным штаба дивизии.
– Но подайте мне этот ваш рапорт еще сегодня. Он не должен быть длинным.
– Конечно, господин лейтенант! – сказал Цадо. – Я не понимаю ваши намеки, господин лейтенант. Это должно быть недоразумение…
– Можно ли добраться до того места, где взорвалась машина?
– Нет, господин лейтенант. – Цадо вытер каплю пота со лба. – Я не понял, из-за чего я на дереве…
Теперь идите, – сказал Альф, – и запомните: я не придаю большого значения тому, что моя рота предоставит следующего солдата, которого осудит полевой суд. Вы меня поняли?
Цадо не подтвердил этого, и Альф все же отпустил его. Цадо вышел из дома и подумал: он хочет стать старшим лейтенантом. Еще до того, как война кончится. От этого увеличится пенсия. И он в затруднительном положении. Хорошо знать об этом. Это успокаивает. Он, спотыкаясь в темноте, выбрался наружу и отправился искать дом, в котором он квартировал. Он не нашел Биндига. Тогда он решил умыться, а потом отправиться к одинокому хутору. Он накачал во дворе воду в ведро и принес его в дом. Биндиг взял с собой мясные консервы, подумал он. Я должен поторопиться, он будет меня ждать.
Вернер Цадоровски: Я не вернусь, моя рыжеволосая молитва на ночь
Он прислонился к садовой изгороди, не очень большой, проворный паренек с сильно загнутым носом. Он стриг волосы очень коротко, и его колени были разодраны, короткие брюки разоблачали это. Он смотрел за сады, туда, где начинался город. Она начинался с рекламных афиш «Персиля» и маргарина «Рама». Он смотрел туда, как будто ждал кого-то, но через луг с высушенной травой никто не приходил. И на дороге между садами тоже никого не было видно. В это время женщины готовили обед, а мужчины работали. Было жарко. Вернер Цадоровски напряженно обдумывал, стоит ли, еще до обеда пойти к ручью. Он решил пойти туда только после обеда. Дома будут сердиться, если он опоздает.
– Давай, – сказал он одному из мальчишек, окружавших его. – Сделаем это еще раз. У каждого по три броска. Он полез в карман брюк и вытащил 5-пфеннинговую монету. Он подбросил ее в воздух и снова ловко ее перехватил.
– Я ставлю пять пфеннигов. Вы что поставите? Мальчики ставили сиреневые пастилки и липкие леденцы в грязной бумаге. Девочка оставалась сидеть на траве и смотреть на Вернера. – Ты нет? – спросил он ее.
Это была маленькая, худая, рыжая девочка. Шестой класс, как и он. Она сидела на парте перед ним. Иногда он весь час смотрел только на ее спину, а не на учителя у доски. У нее была тонкая спина, и ее волосы свисали широко как горящий факел. Девочку звали Франциской. Она была чисто одетой и умытой. У нее были глаза семнадцатилетней. – Я только посмотрю, – сказала Франциска.