Интенденте опять занялся своим башмаком. Казалось, он наполовину забыл о моем присутствии. Я вздрогнул, когда он снова заговорил, на этот раз так, словно разговаривал сам с собой.
— Молодые люди, которые сбежали, пришли ночью в город и взломали дверь городского арсенала. Не хватает тринадцати винтовок.
Сердце у меня упало, но я не намерен был так легко отказаться от мысли, что волнения, которые здесь зреют, еще можно уладить мирным путем.
— Винтовки могли понадобиться им для охоты.
— Да, для охоты на людей, когда наступит час, — сказал интенденте. — Теперь они — бандиты. Немного погодя их поймают, а когда поймают, то расстреляют.
— Почему же? Их посадят на два-три месяца в тюрьму.
— Тюрьмы и так полны. Проще расстрелять.
— Сперва их будут судить.
— Может, будут. А может, и не будут. Не все ли равно?
Мне показалось, что интенденте действительно было все равно. В глубине души он, наверное, гордился своим народом, но судьба отдельного человека не имела в его глазах большого значения. Эти полуязычники не проводят резкой грани между жизнью и смертью, как это делаем мы. Жизнь для них не так уж сладка, и, хотя они не спешат умирать, смерть не таит для них ужаса, как для большинства так называемых христиан. Жизнь недорого стоит у индейцев. Думаю, что судьба тринадцати беглецов волновала интенденте меньше, чем меня.
На площади зажглись фонари, было время послеобеденного променада, там сейчас собрался весь город. Голоса толпы, смех и отдаленная музыка радиол-автоматов сливались в сплошной невыносимый шум. Время от времени площадь объезжал полицейский мотоцикл; свет его передней фары то падал на потолок, то снова пропадал.
— Кто станет расстреливать их без суда? — крикнул я, стараясь перекричать стук мотоцикла.
Интенденте ничего не ответил. Мой вопрос, казалось, позабавил его.
— Уж не меня ли вы имеете в виду?
— Как поступать — ваше дело. Я со своей стороны, как городской голова, в вашем распоряжении.
— Вот и отлично, — сказал я, почувствовав прилив надежды. — Я рассчитываю на вас.
Вы должны связаться с этими тринадцатью и сказать им, что, если они не совершат никакого правонарушения и немедленно сдадут винтовки, я, от имени президента, обещаю им помилование.
— А Компания?
— При чем тут Компания?
— Компания ничего не прощает, а президент далеко, в Гватемала-Сити.
— Их дело сдать оружие — Компанию я беру на себя. Обещаю, что, если они вернут винтовки, я предоставлю им право самим решать, хотят они работать на Компанию или нет.
