Я перескочил через невысокую стену и стал спускаться по склону канавы, лавируя между булыжниками, колючими кустами и ржавыми канистрами. Сейчас я сообразил, что перестрелка идет по всему городу и что я давно уже ее слышу. Но я был убаюкан мирным городским пейзажем и, как видно, принимал выстрелы за отдаленный шум любительских оркестров. Я шагал по неровному дну канавы, стараясь держаться прежнего направления.
Канава здесь достигала тридцати или сорока футов в глубину; мелкий кустарник по склонам и деревья наверху скрывали меня. Звуки боя неслись со всех сторон. Мне казалось, что я различаю уханье минометов на аэродроме Аврора, треск мортир и разрывы ручных гранат со стороны Рузвельтовских казарм. Дно канавы было малоприглядным, но меня это не беспокоило. После дождя стояли лужи черной зловонной воды, ручные стервятники ковыляли среди отбросов, похожие на ревматических кур. Невдалеке валялись две дохлые лошади; смерть настигла их на улице, и их свалили вниз. Мелкие черные ястребы, которых здесь называют их старым ацтекским именем цопилотес, деловито потрошили лошадей и пожирали их внутренности.
Местами дно канавы как бы вздыбливалось, и до уровня улицы оставалось десять или пятнадцать футов. Тогда шум боя становился отчетливее: рев автомашин, шедших на малой скорости, бронхитный кашель крупнокалиберных револьверов, которые все еще в ходу в Гватемале; отдаленные яростные выкрики доносились, как голоса плохих актеров в мелодраме, когда смотришь ее с галерки в большом театральном зале. Потом канава снова шла под откос, крыши домов проваливались за линию горизонта, виднелся только конус вулкана, легкие дымки от трассирующего снаряда да испуганные голуби в небе. Шум боя стихал.
Попасть в нужный район, пробираясь по барранкас, не так просто. Они часто разветвляются. Иногда я поворачивал не туда и заходил в боковой ход, оканчивавшийся тупиком.
Прошло около двух часов, пока, обойдя город по окраинам, я добрался до места, откуда. как мне казалось, можно было выйти к Рузвельтовским казармам. Здесь бой был в разгаре. Я скорчился у верхнего края канавы, прислушиваясь к разрывам снарядов и треску ружейного огня. Казалось, что идет настоящее сражение, в котором каждая сторона имеет по нескольку тысяч бойцов. Когда я попытался осторожно приподняться, из-за баррикады, отстоявшей в сотне ярдов, кто-то выстрелил в меня из винтовки.
Я решил отступать. Я спустился вниз и пошел назад тем же путем, пока шум боя не затих вдали. Тогда я вторично вылез из барранка и оказался на тыквенном поле, где-то между Первой и Второй улицами Западного района.
